— Поглядел на меня волком, но ничего не сказал, — поведал мне Сашка. — Знаешь, у меня такое впечатление, что он больше всего сам собой недоволен.
Под водой мы шли до самого обеда, и всплыли только с новой вахтой, в которую стали самые проверенные люди: вахтенным Смышляков, сигнальщиками боцман Новиков, Поцелуйко и старшина торпедистов Николаенко. Однако происшествия на тот день закончились, и постепенно жизнь на лодке вернулась в прежнее, спокойное русло.
* * *
Впереди нас ждали три недели в открытом океане. Конечно, одиннадцатого октября я об этом не знал, как не знал и того места, где мы должны были встретиться с ожидавшим нас пароходом "Микоян". А место было незаурядное. Исла Мас Афуэра, остров, на котором прожил в одиночестве Александр Селкирк. Тот самый, что знаком миллионам людей по роману про Робинзона Крузо. Сначала я удивился — такое известное место, и мы туда, при всей секретности нашей миссии? Но наш постоянный просветитель в морских вопросах, Ваня Смышляков как всегда рассказал, почему и как.
— Других островов там подходящих не смогли подыскать, понимаете? Южнее сплошной океан, в котором очень трудно организовать встречу и перегрузку топлива. Да вы не волнуйтесь! Остров даром что знаменит — обитаемостью он похвастаться не может. И туристов сейчас вряд ли на нем найти. К тому же, обжита только его восточная часть, где две довольно крупные реки стекают с гор. А мы подойдем с западной стороны, чтобы никому глаза не мозолить.
Итак, кроме прочего, нам предстояло "посетить достопримечательности" — до которых, впрочем, нужно было еще доплыть. Семь с лишним тысяч километров, или, как моряки меряют, четыре тысячи миль. Цифры впечатляющие, особенно, если помнить, что это будет менее половины предстоящего пути. И еще не самая сложная часть, при всем при том.
Тихий океан не зря назвали именно так. Он поражал своим спокойствием, которое мог хранить на протяжении многих и многих дней. Конечно, бывали там и штормы, как говорили бывалые мореманы, но нас на протяжении всех трех первых недель сопровождала совершенно курортная погода.
Поначалу мы радовались, но буквально через несколько дней после "потопления" воздух и вода потеплели настолько, что нам это стало досаждать. Пришлось раздеваться, но помогало это недолго. В конце концов, днем, когда солнце жарило с небес в полную тропическую силу, лодка превращалась в настоящую душегубку.
Кто мог — выползал наружу. Сначала Гусаров строго следил, чтобы на палубе находилось не больше трех человек, и все люки были задраены, потом позволил выходить пятерым и открывать один из палубных люков. Через две недели, уже за экватором, когда все полностью одурели от жары, духоты, однообразия океанского пейзажа и еще десятка других причин, заботиться о безопасности по сути дела, перестали и командир, и комиссар. Люди стали вялыми, все свободное время проводили в полудреме.
