— Ты чего! — ткнул его в бок Глушко. — Какое, к черту, "прощайте" — до свидания!
— Да, Иван, что это ты такое говоришь, — пробормотал Гусаров, отрываясь от стенки. — Ну, товарищи, можно сказать, что первый этап нашего путешествия закончен. Он был не самым трудным… наверное, даже самым легким. Впереди путь длиной в десять тысяч миль, потом столь же долгое возвращение. Наберемся сил и сделаем все, что от нас требует страна и партия.
— Верно сказано! — похвалил комиссар. — Только никто не слышал, потому что ты шептал. Надо собрание собрать и повторить.
— Вон, пусть Вейхштейн говорит, — отмахнулся командир. — У него же талант, все признали.
* * *
После собственной "гибели" мы выждали для верности около получаса. Акустик внимательно слушал, как шум винтов "Л-15" удаляется и исчезает на юго-востоке. Как сказал Смышляков (снова он! Разъясняет все направо и налево — одно слово, комиссар), максимальная дальность шумопеленгования у нашего прибора "Марс" составляла 30 кабельтовых, или почти пять километров. Это двадцать минут хода полной скоростью для "Ленинца".
— Можно было, конечно, сразу начинать двигаться, — продолжил объяснения для нас с Вершининым комиссар. — Дело в том, что при собственном ходе более трех-четырех узлов лодка уже ничего не услышит, то есть нас комаровцы обнаружить не смогли бы. Это Федорыч так, подстраховался.
Гусаров страховался и дальше: сначала дал малый ход электродвигателями, подвсплыл на несколько метров под перископ, оглядел горизонт, и только потом приказал дать полный вперед. За счет мощных двигателей и обтекаемой формы корпуса подлодка могла дать под водой целых девять узлов, то есть больше, чем мы шли над водой на экономическом ходу — вот только заряда при этом хватало на полтора часа. Впрочем, командир не собирался гонять корабль на таком режиме. Попробовал и убавил до среднего, шестиузлового. Так мы шли еще два часа, иногда осматривая горизонт через перископ. На третий раз Гусаров подозвал нас и дал по очереди поглядеть в окуляры мне и Сашке. Вершинин даже немного обалдел от такого проявления дружелюбия, ведь раньше командирским вниманием ни он, ни я не были избалованы. Я-то был готов, и внутренне ликовал, приветствуя новое проявление своей победы над враждебностью Гусарова. Ну а перископ… Забавно, конечно, глядеть, но как они там успевают что-то заметить? Волны мечутся, капли текут, картинка расплывается. Хотя, если море поспокойней, вероятно, и глядеть удобнее. Но тогда и врагу перископ легче обнаружить.
