Чтобы не рисковать, и скрыть костер от чужих глаз, огонь решили развести в ямке, благо их возле корней баобаба было несколько. Правда, сухих веток рядом набралось всего ничего.
— Сейчас дрова притащу, — сказал Данилов. — Тут неподалеку видел упавшее деревце. Совсем высохло…
— Автомат возьми, — сказал ему Вейхштейн.
— А-а, — махнул рукой Данилов. — Ни к чему. Здесь два шага всего…
Я как раз сумел разжечь костер — с одной спички, между прочим! — и подложил в огонь первые крупные ветви из той небольшой охапки, которую удалось собрать в рощице, когда из темноты раздался вскрик, а потом звучный удар. И как раз с той стороны, куда ушел Данилов!
Мы с Володькой вскочили, словно подброшенные мощной пружиной. В следующее мгновение мы уже мчались на голос: оба с автоматами, а у меня в левой еще и горящая головня.
Первое, что мы увидели в неверном свете пламени — трясущегося Данилова, держащегося за живот.
— Что случилось? — закричал я.
— Наверное, змея укусила! — воскликнул Вейхштейн. — Говори, куда! Ну же!
Данилов помотал головой, и тут мы поняли, что он… хохочет! Он давился смехом, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не расхохотаться.
— Я… ха-ха… я дерево беру… — сдавленно сказал Данилов, тыча пальцем вперед, — а там вот это! Ну я… ха-ха… как шарахнул!
Проследив, куда показывал Данилов, я только покачал головой:
— Ну и тварь…
Вейхштейн поддел палкой чешуйчатый хвост, и скривился от отвращения:
— Фу, гадость…
Создание было небольшим — чуть больше метра длиной. Его тело и хвост сплошь покрывали крупные серые ромбовидные чешуйки, а голову рассмотреть было невозможно: Данилов почти полностью размозжил ее, обрушив удар древесного комля.
— Ничего себе, когти-то какие, — пробормотал Вейхштейн. Короткие лапы существа и впрямь оканчивались устрашающих размеров когтями. — Такими врежет — мало не покажется…
— Это панголин, — наконец сообразил я. Все же не зря читал книжки про Анголу!
— Как?
— Панголин. Вроде бы совершенно неопасен для человека — муравьями всякими питается, и прочей мелюзгой. Точно, когда на него нападают, он в клубок сворачивается, навроде ежа, для того и чешуйчатый. А когтями в земле ковыряется…
— Да-а? — с сомнением протянул Вейхштейн. — Но все равно — пусть лучше держится от нас подальше…
— Этот-то точно больше нам не помешает, — хохотнул Данилов. — А есть его можно? Хотя наверное нет, это же ящерица какая-то…
— Ящериц тоже едят. Только на самом деле это не ящерица, а млекопитающее. И есть его вроде можно, — не совсем уверенно сказал я. — Но рисковать чего-то не хочется…
