* * *
Гидравлический подъемник спустился с одним единственным борлом. Обычный для этой расы серый окрас у данного индивидуума приобрел голубоватый оттенок, что указывало на преклонный возраст.
Борл был всего сантиметров на пять выше меня, и почти наверняка я смог бы с ним вправиться. Но… что дальше? Подъемник управлялся сверху, а даже сумей я подняться по одной из штанг – сколько охранников ждут меня там? Напрасные жертвы мне не к чему. Быть может завтра, когда нас поведут на казнь, я предприму безумную попытку. Пока об этом не хочется думать.
– Я пришел говорить про ваша казнь завтра, пришельцы, – на ужасной лингве проскрипел борл.
– Очень мило с твоей стороны, – тоном радушного хозяина сказал я. – Нам как раз не хватало приятной беседы на сон грядущий.
Теперь, по-моему, заскрипели мозги тюремщика. Секунд через десять он спросил:
– Это твоя шутка? Или ваша раса имеет обычай радостно принимать смерть?
– Когда как, – уклончиво ответил я. – Ладно, выкладывай, что ты там хотел сказать.
Тюремщик собрался с мыслями.
– Народ Борлага отличается от другие народы своя гуманность, – торжественно заявил он.
– Нам дадут выкурить сигару перед казнью?
И снова продолжительный скрип мозгов… Макс приподнялся на локте и лениво бросил:
– Кир, завязывай. Так этот придурок подвиснет окончательно и будет торчать здесь всю ночь. Пусть говорит, что надо, и сваливает.
Я вынужден был признать, что в его словах есть рациональное зерно.
– Говори, дружище! – я широко улыбнулся борлу. – Я больше не буду тебя перебивать.
– Народ Борлага отличается от другие народы своя гуманность. – Похоже, борл испытывал известные трудности со свободным пересказом текста. – Мы не используем варварские, жестокие казни. Мы пошли далеко…
И я, и Макс вытаращились на тюремщика. Не знаю, что он имел в виду своей последней фразой, но я готов был под ней подписаться. Но, к сожаленью, он исправился.
– Мы пошли дальше. Мы предоставляем приговоренные сами выбрать своя смерть. Это давний обычай для наш народ, – закончил борл прямо-таки с пафосом.
Мы с Максом переглянулись.
– Макс, – сказал я с дрожью в голосе. – Неужели нас бросят в терновый куст?
– Да, это моя любимая смерть, – покивал Макс. – Хотя и смерть от старости тоже ничего.
Возможно, мы бы еще немного покуражились, поднимая себе настроение, но мерзкий борл все испортил.
– Прекращение ваша жизнедеятельность должна состояться не позднее завтрашний закат. В случаи, допускающие сомнения, эксперты будут свидетельствовать смерть.
