– От подобного предложения я не в силах отказаться, – неожиданно произнес он, не задумываясь о последствиях сказанного. – Однако мне известно, что посты государственной важности могут занимать только граждане страны.
– Я сделаю вас боливийцем за пять минут.
И через каких-то десять дней экспресс-почтой были присланы его новый паспорт, водительские права и свидетельство о рождении в Кочабамбе; он только подивился той непринужденности, с которой решались столь важные проблемы на его второй родине. В тот же день позвонил вице-президент, и он уже не смог отказаться…
Рамирес-Грэм пьет кофе и вспоминает первые дни своей службы в Тайной палате. Он последними словами проклинал свое слишком поспешно принятое решение. По наивности он явился сюда с руководством по математике в руках, думая, что у него будет время заниматься программированием. Но это оказалось просто невозможно.
А Рио-Фугитиво… Что бы сказала Светлана? Он порвал отношения с ней, но в ящике стола до сих пор хранится ее фото: черные вьющиеся волосы, впалые щеки, алые губы, которые, кажется, вот-вот изменят свой строгий изгиб и сольются с твоими в жарком поцелуе… Не проходило и дня, чтобы он не послал ей электронного письма или не позвонил, – никакого ответа. Они встречались десять месяцев до того самого дня, когда она сказала, что беременна; он тогда разинул рот, удивленно поднял брови и произнес фразу, в которой не переставал раскаиваться с тех пор: я еще не готов иметь ребенка. Светлана, рассерженная и оскорбленная, убежала тогда из его офиса, а на следующий день он узнал от ее сестры, что Светлана в больнице, она только что потеряла ребенка. Сестра сказала, что в этом нет его вины, просто Светлана неосторожно вела машину по дороге из его конторы и столкнулась с такси; однако Рамирес-Грэм не мог не чувствовать себя виноватым, и это чувство только возросло от того, что Светлана не захотела принять его ни в больнице, ни позже, в доме сестры.
Все это случилось как раз в те дни, когда он получил предложение вице-президента. Он еще подумал тогда, что, возможно, лучше остаться и попытаться заслужить прощение Светланы. Но гордость помешала ему поступить так, и он на два года уехал, чтобы возглавить Тайную палату.
Он наблюдает за усыпляющим движением скалярий в аквариуме. Суета и беготня, приливы и отливы… Временами кажется, что именно его уход из AHB привел к тому, что сейчас он бессилен перед ходом событий. Агентство, игравшее такую важную роль во времена холодной войны, сейчас потихоньку теряет контроль над ситуацией, пасуя перед новыми, практически неуязвимыми системами кодировки данных. Да, по-прежнему перехватывается огромное количество секретных сообщений (примерно два миллиона в час), но с каждым разом становится все труднее расшифровать их. По идее, Рамирес-Грэм не должен особо волноваться по этому поводу; его обязанность, прежде всего, усовершенствование систем безопасности, а в настоящее время криптографы существенно опережают криптоаналитиков. Но он беспокоится, поскольку потеря престижа АН Б означает и потерю его собственного престижа. Предложение вице-президента застало его в момент депрессии. Возможно, он принял это предложение из чувства противоречия, с тайной надеждой вновь вернуться в АНБ уже со свежими силами.
