Рапорт из Штутгофа | страница 35

Получив несколько часов и колец, он крепко зажал их в кулаке.

— Отдайте всё мне. Вы говорите, что у каждого из вас есть специальность; значит, вы попадёте в мою рабочую команду и вам лучше поддерживать со мной хорошие отношения.

Электрик получил от нас немало. Пожалуй, даже очень много. И тут же потерял к нам всякий интерес. Он сказал, что починить этот проклятый свет в темноте невозможно, так как произошло, по всей видимости, короткое замыкание.

Через несколько недель я снова заглянул в эту самую комнату. И мне стало ясно, что здесь уже давно вообще не было никаких проводов.

Когда электрик ушёл, вернулся эсэсовец. Предварительно они поделили в умывальной, где был свет, отнятые у нас вещи. Вернее, эсэсовец забрал себе львиную долю, а электрику дал несколько сигарет, немного табаку и пару часов. Это был первый урок по системе «организационных методов», созданной эсэсовцами в содружестве с лагерной аристократией, так называемыми «промилентами»[15].

Как это ни странно, в тот же вечер нам дали немного воды. И без обиняков сказали, что она заражена тифозными бациллами. Тем не менее мы пили эту воду. Умрём мы или останемся живы — нам было совершенно безразлично. И я уверен, в тот вечер ни один датчанин не надеялся, что выйдет когда-нибудь из Штутгофа живым.

Мы повалились на пол, и многие уснули. Но в наших ушах долго ещё звучали слова эсэсовцев:

— И не слишком крепко засыпайте. У СС есть обыкновение приходить по ночам… Так вот, будьте порасторопнее…

Но в эту ночь ничего больше не произошло. Нас оставили в покое до самого рассвета. Мы проснулись от дикого рёва:

— Schnell, schnell, los, los!

Так же, как и вечером, нас построили перед бараком. «Рыжий», тот самый эсэсовец, что обобрал нас вместе с лагерным электриком, расхаживал перед строем, словно надутый индюк. И не просто расхаживал. Он маршировал на своих коротких, выгнутых колесом ногах. Теперь мы рассмотрели его. У него были рыжие волосы и красное, одутловатое лицо. Вдруг взгляд его упал на какого-то заключённого в бараке, который находился прямо перед нами. «Рыжий» подозвал его и приказал вычистить ему сапоги. Он небрежно поставил ногу на табурет, который заключённый захватил вместе со щётками. Бедняга до блеска начистил эсэсовские сапоги, а когда работа была закончена, «Рыжий» дал ему такого пинка в зад, что тот растянулся на земле. Это была награда за труд.

Пока мы стояли и ждали, появился вчерашний офицер с черепом на фуражке и собакой на поводке. «Смирно!» Мы стали по стойке «смирно» с шапками в руках. Он медленно шёл мимо нас. Его маленькие, глубоко запавшие глазки, казалось, фотографировали каждого из нас. Когда, чисто выбритый и напомаженный, он проходил возле меня, его тонкие жёсткие губы шевельнулись, и я услышал: