Так, с доброй памятью о Якове Фёдоровиче Янкине и острой болью за погибшего Женю Адамова, началась моя служба на новом месте.
Нэпманский душок, как и следовало ожидать, не мог не затронуть, не оказать тлетворного влияния на некоторых людей. Слишком велик был соблазн пожить на широкую ногу, попользоваться благами «лёгкой» жизни. И неустойчивые, нечистоплотные элементы стремились пробраться к материальным ценностям народа, пролезть в снабженческие организации, чтобы удобнее было запускать свои лапы в государственный карман.
Жульё, уголовники действовали определённее. У рабочего люда, у служащих многим не разживёшься. Зато если взять за бока нэпмана и поприжать его, наверняка достанется жирный куш. И шайки налётчиков облагали владельцев контор, магазинов и ресторанов «данью», а те покорно выплачивали её, предпочитая иметь дело с уголовниками, чем с органами прокуратуры и чекистами, которые, избави бог, могли заинтересоваться источниками доходов этих «деловых людей».
Появилась ещё одна категория охотников за наживой: преступники, изготовлявшие фальшивые деньги, в том числе поддельные серебряные полтинники и рубли. Через подставных лиц они сбывали эту «продукцию» на рынке и в городских магазинах.
Расхитителями, мелкими грабителями и фальшивомонетчиками занимался уголовный розыск. Иногда чекистам приходилось помогать работникам милиции распутывать некоторые из таких уголовных дел, казавшихся на первый взгляд не очень значительными, особенно когда в них оказывались замешанными люди, виновность которых вызывала сомнение. Преступник стремился подставить под удар честного, ни в чем не повинного человека, свалить вину на другого и уйти от ответственности. А у чекистов в распутывании таких узлов был немалый опыт.
Вот почему я не удивился, когда однажды ко мне в кабинет вошла женщина лет тридцати пяти и, еле сдерживая слезы, спросила:
— Могу ли я узнать, за что арестовали моего мужа?
Я пригласил её присесть к столу, подождал, пока посетительница немного успокоится.
— Когда вашего мужа арестовали? И кто?
— Вчера. Пришли из уголовного розыска, сделали обыск. Нашли какие-то деньги, какую-то форму из гипса. Вот протокол, в нем все написано.
— И что же дальше?
— Дождались мужа с работы и увели с собой. А за что? Он же ни в чем не виноват. Ни в чем!
Женщина поднесла к глазам смятый платочек.
Не виноват… Как часто в этой комнате клялись в своей невиновности люди, совершившие государственные преступления. И как под тяжестью неопровержимых улик они рассказывали потом совсем другое. Быть может, и сейчас то же самое? Ведь в протоколе чёрным по белому сказано, что у арестованного найдены фальшивые серебряные деньги и гипсовая форма для их отливки. Но протокол — это не все, за протоколом стоит живой человек.
