Но легче от этого не стало. Горечь и стыд не проходили.
Привычный текст обыкновенного приказа, какие приходилось составлять не раз, давался с трудом, фразы получались корявые и нескладные. Тем временем наступил обеденный перерыв, пора было отправляться обедать и мне. Пора, а встать из-за стола не могу: как пойду, посмею ли глянуть в глаза товарищам, которые, наверное, уже знают все и, конечно же, осуждают меня за недостойный чекиста поступок…
Дверь в комнату открылась, вошёл комендант:
— Ты чего сидишь? Все давно собрались.
Крутоват был характер у Захара Митина, ни в чем человек беспорядка не терпел. И все же я рискнул не идти, обойтись вместо обеда куском хлеба.
Но минут через десять Митин опять вернулся:
— Хочешь, чтобы я тебя силой отвёл? Могу…
Пришлось подчиниться, покорно следовать за ним.
Сел с края стола, пододвинул к себе тарелку с супом, взял ложку. Товарищи, как ни в чем не бывало, шутили, разговаривали со мной, а у меня кусок в горло не лез. Обед окончился, все разошлись, и в комнате остались только мы с Янкиным.
— А где же колечко? — без недавней строгости, а словно бы сочувствуя, спросил он.
— Положил на место…
— Когда?
— Сразу после того, как вы приходили. Отнёс и опять бросил в сундук.
— Та-ак… Может быть, ты объяснишь, зачем брал чужую вещь? Хотя бы кулацкую, но — чужую. Зачем?
Понимая, что виноват, я тихо произнёс:
— Примерить захотелось. На палец надел, хотел снять — не слезает. Вот и…
— Только примерить?
— Честное слово! Я же не прятал его, все видели. Неужели вы мне не верите?
— Верю…
И, как всегда помолчав, подумав, Яков Фёдорович неторопливо заговорил:
— Запомни, Митя: ты ещё молод, восемнадцати нет. Может быть, тебе предстоит долгие годы работать в ЧК. А работать в органах надо с чистыми руками. Наша работа тяжёлая, для слабохарактерных и малоустойчивых людей не подходит. Она таит в себе массу соблазнов. Разве не так?
— Конечно, так! Я знаю…
— Знаешь, а грошовое колечко взял. Может быть, не стоит и разговаривать о таком пустяке? Подумаешь — перстенёк! Нет, надо разговаривать. Не сказать тебе о том, к чему может привести такой перстенёк, я не имею права. Пойми, дело не в цене, а в самом факте: ты, не имея на то ни малейшего права, без спроса и разрешения взял чужую вещь. Могли ли твои товарищи не заметить этого и по-чекистски строго не осудить тебя? Нет, не могли. Мог ли я, твой старший товарищ и непосредственный начальник, который в первую очередь отвечает за тебя перед партией, оставить без внимания этот случай? Ни в коем разе! Потому что плохое в человеке всегда начинается с мелочи, с пустяка. Один раз нарушил законы партийной этики и морали, другой, а там и покатился в пропасть.
