Кстати, когда спустя несколько десятков дет я в качестве руководителя нелегальной разведки встречался с молодыми людьми, которым предлагал начать подготовку к нелегальной работе, мне ни разу не довелось слышать от них таких слов. Конечно, отказы были, но не из-за нежелания рисковать жизнью, а по другим, большей частью объективным причинам.
Через несколько дней, в начале июля 1938 года, представитель отдела кадров ГУГБ НКВД предложил нам собраться во дворе общежития с личными вещами. Нас посадили в автобусы и повезли по разным направлениям. Путешествие длилось недолго, и вскоре наша группа — около двадцати слушателей — прибыла в одно из дачных мест, где мы оказались за забором, ворота закрылись, и на крыльце двухэтажного дома появилась высокая фигура нашего начальника с очень грозной фамилией — Мамай. Он предложил нам размещаться в комнатах на втором этаже.
После душного города и надоевших казенных стен Центральной школы мы были рады оказаться среди уютной подмосковной природы. Большой сад благоухал цветами, в окна второго этажа заглядывали ветви деревьев и струился свежий, ароматный воздух. Скоро нас пригласили в конференц-зал на первом этаже, и Мамай ознакомил с распорядком дня в этом, как он сказал, специальном учебном заведении — школе особого назначения. Отныне нам предстоит здесь жить и учиться, а отлучаться можем только с ведома начальника объекта. Необходимо строго соблюдать установленный порядок и правила конспирации. Запрещалось кому-либо сообщать о местонахождении нашего заведения, а тем паче что-либо о занятиях.
Первый обед нас вполне удовлетворил. Еда была простой, но показалась нам домашней, в отличие от той, которой нас потчевали в столовой ЦШ.
Началась напряженная учеба. Ежедневно приезжали лекторы, читавшие курс разведывательного дела, проводились занятия по фотографированию документов, пользованию шифрами. Обучали нас приемам использования других средств оперативной техники. Каждый день мы интенсивно занимались иностранными языками, которыми предстояло овладеть в совершенстве. Это было необычайно трудно, если учесть, что большинство из нас никогда ранее иностранные языки серьезно не изучали.
Самый большой интерес у нас вызывали лекторы по вопросам разведывательной работы. Это были неординарные люди, открывавшие перед нами удивительный мир разведки с нелегальных позиций. Мир, полный глубоких переживаний, смелых и решительных операций, требовавших от разведчика максимальной отдачи духовных и физических сил. Не только интересный разбор конкретных разведывательных операций, но, главное, живые рассказы о жизни за границей, нравах и обычаях жителей разных стран показывали нам ту неизвестную для нас сторону бытия, в условиях которого вскоре нам предстояло жить и работать. Глубокое впечатление оказывало не только то, что именно говорили нам преподаватели, но и то, как они это делали. Образность изложения, каждая деталь поведения лекторов, внешний вид — все свидетельствовало не только о том, что они долго прожили в иностранной среде, но и как много каждому из них пришлось при этом пережить. Перед глазами стоят такие опытные разведчики, как Сергей Михайлович Шпигельглас, длительное время руководивший нелегальной резидентурой в Париже; Вениамин Семенович Гражуль, только что тогда вернувшийся с нелегальной работы в Голландии, Франции и Германии; Павел Матвеевич Журавлев, успевший уже побывать руководителем четырех (правда, легальных) резидентур НКВД — в Ковно (Каунас), Праге, Стамбуле и Риме; Павел Анатольевич Судоплатов, только что отозванный из нелегальной командировки в Западной Европе.
