В. ГАЛУСТЯН. Как-то соседка вернулась домой с рынка и крикнула маме, которая была в глубине двора: «Ты знаешь, какую я новость узнала? Наши-то с американцами договор заключили и скоро те начнут воевать с немцами. Вот теперь их попрут!» Разговор на этом и закончился. Через несколько дней маму вызвали в гестапо. А соседка, тетя Поля, женщина себе на уме, простая деревенская, очень мудрая. Она, когда узнала, что маме пришла повестка из гестапо, сказала: «Это, небось, из-за меня». О том разговоре они и не вспомнили. «Но ты на всякий случай имей в виду, если что-нибудь будут спрашивать про меня, ты им скажи: мы с тобой не дружим, потому что у меня муж плотник, а у тебя — инженер. А ведь мы-то жили-дружили и не думали, у кого какая профессия. Ну, а для немцев это была вроде бы уже и причина. Так и случилось в действительности. Когда она пришла в гестапо, ее спросили: «Где ваш муж?» «Как у всех — на фронте». «А вот у вас был такой разговор во дворе с соседкой, когда вы стояли около крана?» Мама: «А чего бы я это там стояла, когда у нас в кране воды давно нет. Да и как я могла с ней разговаривать, когда у нас с ней нет ничего общего». И ее отпустили.
После этого вызывали на допрос всех остальных соседей и спрашивали: был и между ними такой разговор или нет. Мы, конечно, ужасно нервничали, потому что маме предстоял второй допрос. Она туда должна была идти 5 февраля. А со 2-го февраля немцы начали уже из города эвакуироваться. И вот 5-го числа пришел наш полицейский и стал стучать в дверь прикладом. Мы очень испугались. Я даже уже попрощалась с мамой. Дверь открыли, боялись, что он ее выбьет. А он спросил: «Тут желающие с немцами уезжать есть?» Мы так обрадовались, что он пришел по этому поводу, а не за тем, чтобы вести маму в гестапо, что сказали: «Да-да, конечно. Мы бы хотели, но не можем». И какую-то причину придумали. А напряжение в это время у нас было колоссальное. Полицай опрашивал всех во дворе, не хочет ли кто эвакуироваться вместе с немцами. Он настойчиво стучал во все двери. Не знаю, на всех ли улицах так они ходили, на нашей было так.
Л. ГРИГОРЬЯН. Перед взятием Ростова в феврале наши обстреливали город из орудий, из Батайска. На Буденновском напротив гостиницы «Ростов» была комендатура. Ее разбила наша артиллерия. Но в основном же шмаляли без прицела. А вот налетов нашей авиации я не помню.
В. АНДРЮЩЕНКО. Зимой, уже перед самым отступлением, один румын зашел к нам погреться. Сел у печки и про все забыл. Винтовку свою в стороне оставил. Можно было его той винтовкой по голове и долбануть. Но я еще совсем мал был.
