Разумеется, ничто в выражении ее лица, голоса и даже глаз не изменилось. Еще бы! Трон – это очень хорошая парта для маленьких учениц, желающих научиться владеть собой, да и корона так давит на голову, что помогает легко подавлять дурные мысли. Мария Федоровна по-прежнему являла собой воплощение радушия и монаршей милости. Можно было не сомневаться: маленькая глупенькая балерина даже и не заметила никакой перемены в поведении государыни.
И верно, Маля ничего не заметила, ничего не поняла. Она была слишком ошеломлена вниманием императора и императрицы. Но затем ее ожидали еще более изумительные сюрпризы!
Когда всех выпускников по очереди представили императору и императрице, все перешли в столовую воспитанниц, где был сервирован праздничный ужин для хозяев и гостей. Приборы стояли на трех столах – двух длинных и одном поперечном.
Войдя в столовую, император громко спросил Малю, стоявшую поодаль:
– А где ваше место за столом?
– Ваше величество, у меня нет своего места за столом, я приходящая ученица, – растерянно ответила девушка.
– И что же? – удивился Александр. – Вы не едите целыми днями, пока идут занятия?
Маля не удержалась и прыснула:
– Ах нет, ваше величество, конечно, я в обычные дни ем вместе со всеми, но за этим торжественным столом нам, приходящим, дозволено будет усесться лишь потом, когда сядут все прочие, если останутся свободные места.
– Ваше величество, позвольте… – начал вдруг великий князь Сергей Михайлович, выступая вперед.
– Хм! – громко сказал государь. – Как бы не так! Покажи-ка мое место, Всеволожский!
Директор провел его во главу одного из длинных столов. Слева от царя должна была сидеть все та же Рыхлякова, по другую сторону – Скорсюк, еще одна основная протеже Всеволожского. Однако император отодвинул Рыхлякову и обратился к Мале:
– А вы садитесь рядом со мной.
Потом, найдя глазами сына, скромно стоявшего чуть поодаль, Александр приказал:
– Поди сюда, Ники, сядь около этой девушки, да будь ей любезным кавалером. И вы окажите любезность моему сыну. Да смотрите только не флиртуйте слишком!
И с этими словами император отвернулся, занятый разговором с кем-то другим.
Великий князь Сергей Михайлович с досадой отошел в сторону. Гордость его бунтовала, ревность мучила. Захотелось немедленно уйти, но это никак невозможно было сделать, и ему ничего не оставалось, как смотреть на совершенно явную и откровенную попытку государя свести сына с девушкой, за обладание которой князь Сергей отдал бы душу дьяволу.
