– Боже мой, ну что ты раньше молчал, Мака? – простонала Мария Федоровна, однако ответа не последовало: Александр Александрович уже крепко спал. Но его жена, воодушевленная новой идеей, спать не могла.
Балерина, балерина!.. А ведь в Петербурге есть Императорское театральное училище, а в нем – балетный класс. Неужто там не отыщется по-настоящему порядочная девушка, которая возьмет на себя почетный труд развеять тоску цесаревича?
Так, теперь надо решить, какой национальности будет барышня. Только не русская – они слишком громогласны и грубы, покачала головой императрица, которая не могла простить соотечественницам мужа то, что они смотрят на нее снизу вверх. Немка? Ну, довольно и одной немки – Алисы Гессенской. Незачем лишний раз напоминать Ники о ней. Француженка? Бог знает, чему, каким постельным пакостям она может научить бедного мальчика. Еще войдет во вкус распутства! К тому же после афронта, полученного от Элен Парижской, Минни испытывала недобрые чувства ко всем француженкам на свете. Вот если бы удалось найти польку… В них есть настоящий шарм!
Какая дивная мысль! Балерина-полька!
Императрица была так воодушевлена своей идеей, что, не сыщись подходящей особы, могла бы создать ее из ничего, подобно тому как Девкалион и Пирра создали новый род людской из камней.
Повторять подвиги античных героев Марии Федоровне, впрочем, не пришлось. Ей на ум пришло вдруг одно воспоминание. Давнее, лет десяти тому, а то и больше.
…Дети великого князя Михаила Николаевича, дяди императора, начали брать уроки мазурки. В дом привозили знаменитого танцовщика Кшесинского, артиста Императорских театров. Михаил Александрович предложил своей belle-sœur [9] взять на эти уроки и наследника. Ники был почти ровесник своим дядьям. Предложение показалось Марии Федоровне занятным, однако сначала ей захотелось посмотреть, как эти уроки проходят, и она появилась одна.
Юные «Михайловичи», известные своей страстью к неповиновению, слушались изящного, невысокого учителя танцев как миленькие. Кшесинский привез с собой трех– или четырехлетнюю дочь: кудрявую, крошечную, миниатюрную, в польском костюме – таком маленьком, что он годился бы для куклы. Да и сама девочка напоминала куклу. Крошку звали Матильда, но отец называл ее Маля. Она была сама непосредственность! Очаровательно кокетничала с подрастающими юношами и не только бойкого щеголеватого Сандро, отличного танцора, но даже самого застенчивого из братьев, Сергея, умудрилась вовлечь в вихрь мазурки. Поскольку Ники тоже был очень застенчив и, честно признаться, не слишком уклюж, Мария Федоровна рассчитывала, что он не устоит перед этой маленькой кокеткой и тоже начнет танцевать, однако на другой день Феликс Иванович появился у «Михайловичей» один и сообщил, то Маля-Матильда прихворнула и не смогла прибыть. Без нее обучение пошло не столь весело. Потом Минни где-то слышала, будто дочь Кшесинского поступила в театральное училище и подает большие надежды.
