– Простите…
– Сейчас пройдет…
Я молчал, не находя нужных слов утешения. Так мы сидели еще некоторое время.
– Поцелуйте меня, – вдруг услышал я. Я наклонился и почувствовал прикосновение теплых влажных губ. Лицо ее было мокрым от слез. Я провел по нему рукой. Она перехватила руку и прижала ее к щеке. Евгения снова зашевелилась во сне, застонала.
– Как все это быстро… – прошептала Наталья.
– Что? – не понял я.
– Как быстро, – повторила она, – погиб наш мир.
– Может быть, еще не все потеряно, где-нибудь же осталось организованное общество, которое сможет взять на себя… – начал было я, но она меня перебила:
– Не надо! Вы сами не верите в это!
– Если честно, то да.
– Ну, вот видите. Знаете, – продолжала она, – мне теперь кажется, что вся моя прежняя жизнь… – она говорила отрывисто, делая паузы, как бы спрашивая себя и сама отыскивая ответ, – наш прежний мир… все это в далеком прошлом и, вообще, какой-то он нереальный. Вроде бы все, что со мной происходило, происходило не со мной, а с кем-то другим… Вы не чувствуете нечто подобное?
Я не успел ответить. Евгения проснулась, разбуженная нашими голосами.
– Кто здесь? – испуганно спросила она. Я зажег фонарик.
– Как вы себя чувствуете?
– Это вы! Почему вы не спите?
– Выспался! Часа через два мы двинемся в путь. Уже недолго…
В темноте вспыхнул еще один фонарик. К нам кто-то шел.
– Ты чего не спишь? – спросил я, узнав в подходящем Александра Ивановича.
– А который час? – он с хрустом потянулся.
– Половина седьмого.
– Пора вставать. Пока суд да дело, совсем рассветет. Пойду будить остальных. Если дорога будет такая же как и вчера, мы доберемся только к вечеру.
– Давай, буди.
Вскоре все были на ногах и через полчаса мы покинули свою стоянку.
Как и предполагал Паскевич, дорога оказалась трудной. До ближайшего населенного пункта было всего километров десять, а преодолели мы их часа за три, если не больше. А до Острова оставалось еще около сотни километров. Но дорога была уже посвободнее, так что к месту, где мы собирались остановиться на карантин, мы подъехали в наступивших сумерках и остановили машины перед воротами лагеря мединститута.
Завтра, думал я, свяжусь с Борисом Ивановичем и тогда решим, что делать дальше. В общей сложности я отсутствовал пять суток. Договорившись об очередности дежурства возле машин, мы разместились в пустующих домиках и легли спать.
Я почувствовал, что меня трясут за плечо. Открыв глаза, я увидел Николая. Было уже светло.
