Вначале все шло нормально. Мауки легко выдерживал прямую по островерхой горе; если нос «самолета» уходил вправо, он, нажимая на левую педаль руля поворота, возвращал его на прежнее место, и наоборот.
Но вдруг гора исчезла! Мауки с беспокойством стал нажимать то на одну педаль, то на другую, поворачивая свой «самолет» вправо и влево, в поисках утерянного ориентира, но тщетно.
— Ориентира больше нет, — опять спасительный голос. — Теперь выдерживайте прямую по приборам: добивайтесь, чтобы нолик на гирополукомпасэ всегда стоял против черты. Не торопитесь! У вас левый крен. Исправляйте. Вот так. А направление? Уберите правый крен. Половина всего внимания — силуэтику на авиагоризонте!.. Так. Теряете высоту… Скорость! Подберите ручку на себя. Крен! Направление!
Проклятая кабина стала вдруг такой подвижной, что с ней не было сладу: она крутилась, как на льду.
— Повторим! — решил инструктор.
Что-то щелкнуло, на экране все быстро пронеслось в обратном направлении. Казалось, будто, повинуясь всесильному волшебнику, самолет совершил длинный прыжок назад и послушно занял исходное положение.
Но дело опять не ладилось. Снова и снова повторялось упражнение, а Мауки продвигался к заветной цели как улитка.
— Плохо, — сказал инструктор.
Мауки сидел в кабине тренажера ни жив ни мертв.
— Хотите летать? — вдруг спросил инструктор.
— Очень!
— Боитесь…
— Нет-нет, товарищ инструктор.
— Вы не поняли меня, Мауки. Я хотел сказать: боитесь, что вас исключат?
— Иес, иес! Да, этого боюсь… Очень!
— Не думайте так больше, — просто сказал инструктор и дружески улыбнулся: — Мы все тоже хотим сделать вас отличным летчиком. Придет время — станете и космонавтом…
— О, спасибо, много спасибо!
— Ну, слетаем еще разок. Начали… Всего несколько минут отдыха, несколько так необходимых Мауки фраз, а как много это значило!
Я приехал в летную школу в день, когда, окончив наземную подготовку, курсанты вышли на полеты.
Инструктор Мауки, мой давнишний приятель Василий Беляев, повел меня в учебный корпус.
— Разве мы не пойдем на аэродром? — удивился я.
— А, так ты не в курсе наших новостей. У нас уже и гаянская техника есть.
Беляев привел меня в комнату, похожую на телестудию. В центре ее я увидел кабину самолета, точь-в-точь напоминавшую тренажер, и два больших экрана на стенах.
Он сел в кабину, включил аппаратуру и взялся за управление. Прямо передо мной на экране вращался винт, а с левого экрана смотрел на меня Мауки.
— Перед тобой два изображения, — пояснил Беляев. — Мы видим лицо Мауки и то, что он видит сам из своей кабины. А самолет имеет две системы управления: обычную — для Мауки и телерадиоуправление — для меня. Первоначальное обучение мы проводим на поршневых самолетах.
