Приближался час дневного выпуска последних известий — Хоутон включил радиоприемник. Первая же фраза диктора насторожила его; стрелка скорости резко двинулась влево, будто «шевроле» сам сбавил ход под влиянием сенсационного сообщения.
«Русские передали сегодня, — слушал Боб, — о предстоящем полете своей ракеты на Марс. В состав экипажа, кроме командира космического корабля, в недавнем прошлом видного гражданского пилота Андрея Шелеста, входят второй пилот, летчик-космонавт ленинградец Павел Горный, и штурман-космонавт, известный физик москвич Евгений Глебов.
Скорость мысли — вот в чем корень возможного успеха в международном соревновании науки и техники.
Недавно мы сообщали об организации проектной фирмы „Дискавери“, финансируемой виднейшими промышленниками нашей страны. За короткий срок „Дискавери“ превратилась в крупный центр научной мысли, объединивший многих ученых, работающих над проблемами покорения космоса. Но не очень ли долго мы ждем результатов? Сейчас мы познакомим вас с биографиями русских космонавтов…»
Боб улыбнулся: новость вызвала в нем восхищение — он всегда был готов снять шляпу перед величием человеческого разума.
Добравшись до перекрестных эстакад, Хоутон уверенно свернул вправо, к городу, — Роберт Гровер подождет, в редакции он нужнее.
— Здравствуйте, Мод! Надеюсь, шеф у себя?
— О, Боб, как я сочувствую вам. Такое горе, такое горе!..
— Не огорчайтесь, Мод. Что поделаешь, русские тоже деловые люди.
— Ах, я не об этом, Боб.
— АО чем же?
— Бедная миссис Паола… Потерять такую женщину!..
— Потерять?! Что вы имеете в виду, Мод?
— Я только что просмотрела корректуру вечернего выпуска нашей газеты, Боб.
— И что же, черт меня побери?!
— Вся первая полоса посвящена таинственному исчезновению миссис Паолы.
Боб крепко выругался и рывком распахнул дверь кабинета редактора. Шеф, как всегда полный энергии, деловито копался в ворохе бумаг. Его живые черные глаза возбужденно блестели, полное круглое лицо слегка побледнело, а тонкие ноздри хищно раздувались, как у человека, бросающегося в драку.
— Входи, мой мальчик! — весело крикнул он. — Нет ли у тебя еще чего-нибудь новенького, чтобы как можно больше ослабить удар русских?
— Шеф, по какому праву вы разглашаете мою тайну?!
— Спокойнее, Боб. То обстоятельство, что я до сих пор молчал, — лучшее свидетельство моей симпатии к тебе. И видит бог, если бы не очередная сенсация русских…
— Но вы знаете, что сыскное бюро требовало полного молчания: всякий шум мешает делу.
