— Да нет, да помилуйте, что ж вы думаете? Ведь вся квартира и все то, что в ней есть, принадлежит мне только пожизненно, ведь это я имею только в пользование. Это вовсе не моя собственность. Я теперь хорошо понимаю, в чем разница. Вы только подумайте: я вам продам картину, а потом придет совет и скажет: А ты куда, товарищ, дел картину? Нет, нет, я вам ее продать не могу.
Я холодно поклонился и повернулся, чтобы уйти.
Вдруг этот человек заградил мне дорогу:
— Скажите пожалуйста. Вы собственно для чего сюда пришли? Чего ж вы от меня хотели? Вы что-ж хотели пощупать пролетарскую душу, что ли?
— Изучение вашей души меня не интересует, для меня вы в данный момент не пролетарий, а гражданин такой то. Я просто хотел осмотреть квартиру. Я просил вас о книге Врубеля и я вправе был это сделать. А ваше дело было мне в книге отказать. Больше нам нечего друг с другом разговаривать. Дайте мне уйти.
Он еще раз всмотрелся в моего коренастого проводника, открыл дверь и дал мне уйти. Когда я спускался с лестницы, мой шоффер возмущенно кричал:
— Ведь это же сволочь. Ведь это же все ваше, ведь это же не евонное. Ведь ежели это было бы мое, то я бы ему всю рожу разворотил. Как же он мог вам отказать в паршивой книжке, когда весь шкаф вам принадлежит?
Я ему сказал:
— Успокойтесь. Эта книга не так важна, в конце концов безразлично — имею я ее или нет.
Все же вся эта сцена и ужасная картина запущения, найденная мной в квартире, подействовали на меня. Я должен был взять себя в руки для того, чтобы внешне сохранить спокойствие.
Жилищные затруднения в Москве
Вскоре после моего приезда в Москву я просил народного комиссара финансов Сокольникова, предоставить в мое распоряжение маленькую меблированную квартиру в две комнаты. Сокольников отдал соответствующее распоряжение начальнику административного управления тов. Герштейну. Было чрезвычайно трудно найти свободные комнаты и в конце концов нашли следующий выход. Народному комиссариату финансов принадлежал дом в Мертвом переулке, который был населен исключительно сотрудниками этого комиссариата. Во дворе этого дома стоял маленький флигель, вроде дачного дома, в четыре комнаты. Этот маленький дом был частично населен, но находился в таком запущенном и отчаянном состоянии, что о въезде в него вообще не могло быть и речи. Решено было произвести капитальный ремонт домика и меблировать его, а затем из четырех комнат предоставить в мое распоряжение две. Работа плохо подвигалась и я поэтому все время должен был жить в гостиннице. Мои гостиничные счета еженедельно оплачивались комиссариатом финансов. 2-го июня комиссариат уведомил меня письменно, что квартира моя теперь вполне готова для въезда и что комиссариат, начиная с этого дня, прекратит уплату дальнейших гостинничных счетов. Так как я как раз в этот день, 2-го июня, уезжал в служебную поездку в Петербург, то я принял к сведении это сообщение и поручил моему секретарю М. позаботиться о том, чтобы квартира до моего возвращения из Петербурга была омеблирована и приведена в полный порядок.
