Имелась только одна возможность убедить Красина, а именно съездить к нему в Лондон со всеми договорами и в подробном личном докладе разъяснить и оправдать заключение таковых. Ломоносов поручил мне эту тяжелую задачу, ибо я был ответствен за юридический текст договоров. С другой стороны мы должны были считаться с тем, что если окончательное утверждение договоров не прибудет в Стокгольм до 18 декабря 1920 года, то Шведский Банк будет вправе отступиться от заключенных уже договоров.
Дело было чрезвычайно спешно. Я выехал 12 декабря из Берлина в Лондон и имел 14 декабря первый разговор с Красиным. Красин принял меня весьма сурово и спросил меня, чего я желаю и для чего я сюда приехал. Я заявил ему, что я приехал сюда по поручению проф. Ломоносова, что я взял с собою все договоры и что я желаю представить ему таковые и подробно обосновать их.
Красин: — Я знаю договоры. За таковые договоры и Вас и профессора следовало бы расстрелять.
Я: — Хорошо, Леонид Борисович, что Вы мне это говорите в Лондоне, а не в Москве. Прежде всего выслушайте меня, для расстрела у Вас всегда еще хватить времени.
Я настоял на том, чтобы Красин уделил мне три полных часа без того, чтобы нам мешали, и подробно обосновал каждый из весьма сложных договоров. Я разъяснил ему, почему мы, будучи вынуждены обстоятельствами, должны были принять отдельные пункты договоров именно так, а не иначе. Красину было известно, что две великие державы через своих посланников в Стокгольме выступили перед шведским правительством против заключения договора, предоставляющего германской промышленности заказ в 800 паровозов. Красин знал также, что нам пришлось энергично настаивать перед шведским министром-президентом Брантингом и перед шведскими министерствами иностранных дел и торговли, для того, чтобы убедить шведское правительство в лояльности и в экономической необходимости договоров.
После окончания моего доклада Красин сказал мне:
— Хорошо, я вижу, что при данных обстоятельствах вы иначе поступить не могли.
Я просил его тогда, чтобы он мне письменно подтвердил, что он согласен с окончательным подписанием договоров. Красин медлил. Он хотел предварительно запросить по телеграфу мнение своего личного друга, торгового представителя в Ревеле, Г. А. Соломона. 16 декабря я опять явился к Красину и спросил его, прибыл ли уже из Ревеля ответ от Соломона.
— Нет, ответь пока еще не прибыл. Но вы можете спокойно сегодня-же вернуться в Берлин, я дам мое согласие Ломоносову еще сегодня по телеграфу.
