— Но это не западный поцелуй, — сказала она.
— Откуда ты знаешь? Ты же никогда не уезжала из Синанджу? — спросил Ремо.
— Я покажу тебе западный поцелуй, — сказала Пу, обняла Ремо за шею, приблизив к нему своё лицо.
Ощущение было такое, как будто к дёснам Ремо приклеился гигантский моллюск. Он с трудом освободился, и его уважение к свадебным традициям сменилось злостью.
— Где ты научилась этому? — спросил Ремо.
— Я много читала, — ответила Пу.
— В этом вопросе необходимо практиковаться. Я должен работать. Свадьба закончена?
— Но есть ещё одно дело, о котором ты забыл, Ремо. Ещё один свадебный обряд, на который я имею право, — сказала Пу.
— Ты имеешь в вид какое-то предсвадебное соглашение? — спросил Ремо.
— Я говорю о том, что ты прекрасно знаешь, — сказала она. — Это вещь, о которой обычно не упоминают.
— По-моему, говорить можно обо всём, — сказал Ремо. — Что касается сотни кусков шёлка, то они будут доставлены через пару дней.
— Она права, Ремо. У тебя есть обязательства перед ней, — подтвердил Чиун.
— Ты вмешиваешься в мой брак, — сказал Ремо.
— Как ты можешь думать, что я способен на это? — ответил Чиун. Он был озадачен. Он знал Ремо более двадцати лет. Поэтому то, что сказал Ремо, было глупостью. Кто же ещё, кроме него, мог вмешиваться в этот брак, если именно он приложил столько усилий, чтобы сын пошёл по правильному пути. И Ремо должен понять это.
— Если тебе не нравится моё вмешательство, ты должен полностью исполнить свои супружеские обязанности. Я выполнил свой долг перед синанджу. Теперь ты вернулся, Ромо, — сказал Чиун и повернулся к гостям, терпеливо говоря:
— Он знал только белых женщин, и обычно это были наихудшие представительницы женского рода. Они повлияли на его рассудок. Но я уверен, что сейчас, когда он встретил нашу драгоценную Пу, он вернётся на естественный и правильный путь.
— Может быть, он полагает сделать это в брачную ночь? — спросила Пу.
— Об этом не говорилось в контракте.
— Каждый брачный договор включает это, — сказала Пу.
Среди гостей послышался ропот. Но этот ропот был заглушён звуком шагов Пу. У неё была привычка топать ногами, когда она начинала сердиться.
— Я всегда стремился к этому браку, — сказал Чиун, — и не могу теперь пожаловаться на судьбу.
— Мастер никогда не жалуется, — подхватил пекарь, отец Пу. Кроме того, всем было известно, что Чиун никогда не жаловался.
— Кто-то может сказать, что у меня есть причины для жалоб, но я утверждаю, что это не так. Да и, кроме того, что хорошего может быть в жалобах? — спросил он у присутствующих.
