— Хочу! — тут же согласилась новорожденная, всегда готовая услышать или попробовать что-то новое. — Неужели ты можешь вырастить гребень сам, без помощи богов и нуаров?
— Не выращу… Но ты его получишь… — Он почти в упор смотрел в яркие зеленые глаза, ощущал на губах дыхание воспитанницы, почти не вслушиваясь в ее щекочущий шепот.
Корм… Почему обязательно корм?!
«Потому, раб, что больше она ни на что не годна, — всплыл в памяти ответ нуара. — Ее нельзя просто отпустить в гнездовье, оставить одной из женщин. Боги еще не добились нужного результата, и она только испортит породу. Ее потомки не дадут новым поколениям рабов ничего хорошего, но могут привнести не замеченные ранее недостатки. Самое безопасное — избавиться от нее и растить другую. Она еще никто, раб. Она всего лишь промежуточный образец. Боги поколение за поколением тянут их в нужную сторону. Испытывают, делают новых, испытывают, опять что-то меняют. Может статься, лет через пятьдесят появятся те, кому найдется важная работа, которые станут нарасхват, и для простоты размножения им позволят плодиться звериным способом. А нынешние… Они не женщины, раб, не думай об этом. Это просто похожие на нас существа. Выкорми хорошо это, и я поручу тебе новое. Увидишь, оно окажется точно таким же, разницу замечают только боги. Потом родятся еще и еще. И ты тоже привыкнешь, перестанешь привязываться, станешь хорошим кормителем: всегда сытым, хорошо одетым и уважаемым. Самые трудные — это три-четыре первых воспитанника. Когда сдашь забойщикам первого, сразу станет намного легче».
— Я сделаю тебе сапоги, — внезапно сказал Сахун. — Сапоги и красивую тунику. У меня спрятано немного кожи. Страж поначалу приказал давать, сколько захочу, вот и удалось отложить на всякий случай. Завтра принесу и сошьем. Я сделаю для тебя все, что угодно, только скажи.
Если уж Волерике суждено прожить всего пару десятков дней, пусть они станут для нее хотя бы счастливыми.
Шеньшун пришел в себя под полутораохватной елью, срубленной примерно посередине, с поломанными ниже по стволу ветвями. Нуар очень надеялся, что дерево сломал не он, хотя боль в ноге, спине и грудине ясно доказывала, что переломов было несколько и они только-только срослись. Да и то, что он, страж богов, потерял сознание — тоже многое значило. Похоже, ему досталось так крепко, что он почти умер… Но уже в который раз оказался сильнее смерти.
— Хорошо, зверья никакого рядом не оказалось, — пробормотал страж, проверяя свой слух и голос. — А то бы сожрали раньше, чем начал соображать…
