— Красиво, да? — проговорила Лили навзрыд. И тут ей захотелось причинить ему боль, такую же, какую причинил ей он сам, разбередить его душу и уколоть его холодное сердце безжалостной правдой.
— Вот что помешало мне приехать на похороны отца, Витторио Росси! Пока он умирал, я вынуждена была бороться за свою жизнь. Мне даже не сообщили о его смерти. Из-за этого. — Она указала на шрам. — В те дни я не знала, на том или на этом свете нахожусь сама. Теперь вы довольны, вам теперь хорошо?
Лили повернулась и бросилась вверх по ступенькам, в свою спальню. Дверь почти захлопнулась за ней, но Витторио успел подставить ногу.
— Я велела вам убираться!
— Расскажите мне об этом. Я должен знать, что произошло! — Он толкнул ее в комнату, на кровать.
— Рассказать о чем? — всхлипывая, переспросила она, пытаясь прикрыть свою обнаженную грудь лохмотьями, в которую превратилась блузка.
Витторио протянул руку и отбросил в сторону последние куски разорванной ткани. Его глаза сверкали непонятной ей злобой.
— Вы что, не верите мне? — с обидой в голосе выкрикнула Лили.
Его взгляд потеплел, он осторожно дотронулся до шрама и погладил его пальцами. Лили вздрогнула: ей всегда было не по себе, когда что-нибудь прикасалось к этому багровому рубцу. Хотя он перестал болеть, рефлекс закрепился у нее в сознании.
— Не трогайте, — тихо произнесла она.
— Так что с вами случилось? — мягко спросил он, продолжая поглаживать ее талию. — Пожалуйста, расскажите мне все.
Она опустила глаза.
— Аппендицит, его прорвало… Начался перитонит, а врач… врач не распознал… Еле успели сделать операцию…
— О Боже, — судорожно выдохнул Витторио. Он привлек Лили к себе, обнял и зарылся лицом в ее шелковистые волосы.
— Какого черты ты мне ничего не сказала?
— С какой стати я должна была вам говорить об этом? — с горечью прошептала она, тихо всхлипывая у него на плече, словно вновь испытывая пережитое. Страшная боль, переполох в больнице, срочная операция, чтобы спасти ей жизнь, а потом, когда она выкарабкалась, — известие о смерти отца.
— Но ты физически не могла приехать на похороны, а я изводил тебя своими попреками…
— Вы не знали…
— Это я виноват — не дал тебе возможности все объяснить. — Он приподнялся и обхватил ладонями ее лицо. — Прости меня, Лили, я очень, очень виноват. — Он поцеловал ее с такой нежностью, что у Лили закружилась голова. Ее слезы, негодование, ожесточенность вдруг растворились в сладостной неге. Она запустила пальцы ему в волосы, ее губы приоткрылись, а сердце почти замерло от ожидания чего-то бесконечно хорошего. Почти. Потому что где-то в глубине сознания Лили все же таилось какое-то напряжение, которое не покидало ее, когда она оказывалась рядом с Витторио Росси.
