— Я ещё раз тебя спрашиваю, это Смит приказал тебе отправить меня?
— Ну, а если бы я сказал «да», для тебя это было бы легче?
— Я должен точно знать.
— Нет. Смит не отдавал такого распоряжения. Я его отдаю сам.
Чиун мягким жестом поднял руку, как бы призывая Ремо внимательно прислушаться к тому, что он будет говорить.
— Я объясню тебе, сын мой, почему я совершаю поступки, которые тебе не ясны. Для того, чтобы понять поступок, нужно понимать человека, совершающего его. Я должен тебе рассказать о себе и о моём народе. И тогда ты уразумеешь, почему я так поступаю и отчего так ненавижу китайцев.
Многие приняли бы меня за преступника, профессионального убийцу, который обучает других, как надо убивать. Пусть так. Но я не преступник, я хороший человек. Я делаю то, что считаю своей обязанностью. Это наш образ жизни в Синанджу, наш способ уцелеть.
Ты родом из богатой страны. Даже самые убогие западные страны неизмеримо богаче, чем моя родина. Я тебе кое-что уже говорил о своей деревне Синанджу. Она так бедна, что ты даже не сможешь представить себе степень этой нищеты. Земля способна прокормить только одну треть проживающих там людей. И это в самые урожайные годы.
До того, как мы нашли способ выжить, мы были вынуждены уничтожать половину рождавшихся девочек. Мы с печалью бросали их в залив, произнося при этом, что возвращаем их к себе домой, чтобы они вновь родились в лучшие времена. В неурожайные и голодные годы мы делали то же самое и с мальчиками. Я не думаю, что большинство жителей деревни верили в эту сказку. Но всё-таки это лучше, чем сказать матери, что её ребёнок стал жертвой крабов и акул. Эта ложь хоть как-то скрашивала скорбь и горечь.
Представь себе, что Китай — это тело, а Корея — рука. Под мышкой находится Синанджу, в эту деревню правители Китая и Кореи ссылали провинившихся. Принцев, которые предали своих отцов; мудрецов, волшебников, творивших зло. Однажды — я полагаю, это происходило в 400-м году по вашему летосчислению, а по нашему то была эпоха соловьёв — в деревне появился один человек.
Мужчин, подобных ему, мы ещё никогда не встречали. Он и выглядел совсем иначе. Он был родом с острова, находившегося неподалёку от нашего полуострова. Из Японии. Это было ещё до нинджутсу, до каратэ, до всего этого. Пришельца прокляли на своём острове за то, что он жил с матерью как с женщиной. Но он не был виноват. Он не знал, что она приходилась ему матерью. Но они всё равно наказали его, вырвав ему глаза с помощью бамбуковых палочек.
