Он хотел — и это был его секрет — жить для «Кью», а не умереть за неё. Смерть это глупость. Отчего же тогда людей одевают в мундиры и гонят на смерть под музыку? Никому же не приходит в голову отправлять под музыку в спальню или на званый обед!
Может, поэтому у ирландцев так много великолепных воинственных песен и замечательных певцов? Взять, к примеру, того певца — как же его звали? — который выступал с мощным усилителем в клубе на Третьей авеню. Брайан Антони. Своим голосом он мог заставить маршировать кого угодно и куда угодно. Как известно, Ирландская Революционная Армия не идёт ни в какое сравнение с Мау-мау или любой другой террористической организацией, не говоря уже о Вьетконге. Ирландцы находили доблесть в смерти. И умирали.
Но одно дело — Брайан Антони, а другое — этот оглушающий вой! Его сердце могло бы биться в унисон с сердцами ребят в зелёной униформе. Ради этого стоит погибнуть. Просто пой — и ничего больше.
— Ну? — снова повторил свой вопрос Смит.
— Чиун исключается, — ответил Ремо.
— Но вам необходим переводчик.
— Достаньте другого.
— На него уже оформили допуск. Люди из китайской службы безопасности. Кроме того, вы представлены как агент.
— Отлично. Вы действительно обо всём побеспокоились, не так ли?
— Ну? Вы берётесь за задание?
— Уж не хотите ли вы сказать, что я могу отказаться и никто не кинет в мой огород камень?
— Не валяйте дурака.
Ремо заметил семейную пару из Сенек-Фоллза, штат Нью-Йорк, которую видел раньше с детьми. Это была их «ночь греха», две недели беззаботного отдыха после одиннадцати с половиной месяцев скучных будней. А вдруг дело обстояло наоборот — две недели только усиливали радость их повседневной жизни? Какая тут разница? У них могли быть дети, свой дом, у Ремо Уильямса никогда не будет ни детей, ни дома; было затрачено слишком много времени и денег, чтобы создать такого суперагента. И вдруг Ремо осознал, что это впервые Смит просит его, вместо того чтобы приказывать. Должно быть, для Смита оно очень важно, это задание. Возможно, оно имеет смысл и для этих людей из Сенек-Фоллза. И для их ещё не родившихся детей.
— О'кей, — сказал Ремо.
— Вы не представляете, насколько близка наша страна к достижению мира, — удовлетворённо поделился с Ремо доктор Смит.
Ремо усмехнулся. Это была грустная улыбка, улыбка типа «о мир, ты посадишь меня на электрический стул».
— Я сказал что-нибудь забавное?
— Да. Миру — мир.
— Вы находите, что мир во всём мире — это смешно?
