Королевский камергер проводил Люсьена на улицу. Вернулся ли таможенник к пыльным пергаментам в Нарбонну, или шумный непостоянный Париж водоворотом затянул его, пока не потратились деньги, было никому не интересно.
— Великолепно, Гийом. Теперь у нас есть зацепка. Хорошо бы еще получить признания бывших тамплиеров — тех, кого Орден изгнал за проступки. Я слышал, Жак де Моле отлучил двух рыцарей за альбигойскую ересь. Постарайтесь найти и их. Ваше преосвященство, — король обратился к духовнику, — после я подпишу приказ об аресте всех членов Ордена Тампля и именем Святой Инквизиции попрошу провести расследование. Затем вы, Ваша светлость, — это уже относилось к Ногаре, — отправитесь на встречу с папой, настоятельно посоветуете ему подписать буллу об аресте Ордена по всей Европе и отчуждении его имущества и земель. Последнее явно получит одобрение со стороны монархов. Деньги еще никому не мешали. Ногаре, поручаю вам руководить всем процессом.
Глаза двух Гийомов встретились — Великого Инквизитора и Хранителя талисмана. Оба были соперниками и оба знали, что нужно искать. В отличие от королей, деньги их не интересовали.
Как только были куплены еще несколько показаний — иуды будут всегда, пока дышит человеческий род — король подписал приказ об аресте. Заминка была лишь в том, что требовалось усердие еще не одного десятка рук, чтобы переписать и размножить повеление короля, потом запечатать, развести по провинциям и городам, вручить их нужным людям под расписку. И ждать. Аресты назначили на пятницу, тринадцатое октября.
Десятки рук писарей и гонцов — это десятки языков и ушей. Да и в Тампле не сидели в стороне от происходящего в королевском замке. Король не утаил шила в мешке. А срочное письмо магистра Уильяма де Ла Мора окончательно расставило все точки над «i». Глава английского отделения тамплиеров сообщал, что со слов короля Эдуарда, Филипп Красивый назначил всеобщий арест тамплиеров и указал дату.
Душным осенним вечером вернувшийся в Парижский Тампль Великий Магистр Жак де Моле вызвал к себе Жерара де Вилье, находившегося в чине приора.
Старые друзья обнялись. Оба знали настоящую причину их встречи.
— Ты не молодеешь, Жерар.
— Монсеньор, время не остановишь.
— До меня дошли вести, что над Тамплем сгущаются тучи.
— Это не мудрено. Доминиканцы, Псы Господни, идут попятам. Зависть, обычная зависть, прости меня за осуждение Господь. Кто быстро вознесся, обречен менять друзей на врагов. А мы их нажили немало. Госпитальеры тоже смотрят косо, хотя их земельные владения больше. Филиппу снятся наши деньги, хотя мы всеми усилиями приумножаем вверенную королевскую казну.
