Быстрее всего проявили себя талисманы, названные Ворон и Богомол. Первый показал Гуго де Пейену такие дали, что он поверил в достоверность найденных раньше карт. Второй — Богомол — сделал невидимым взявшего его Аршамбо.
Жоффруа Бизо утверждал, что со Львом ему легче сражаться. А своей отвагой он заражал других. С Пэйном де Мондидье и Роланом они успешно атаковали эскорт сарацинов из двадцати человек.
Когда же очередь дошла до талисмана Кролик, то чуть не случился скандал. Невинную на вид зверушку положил в карман Гундомар. И тут убеленный сединой рыцарь вдруг стал объектом женского поклонения. Что девицы и дамы! Стражник на дворцовых воротах вдруг прошептал благопристойному старцу, что тот очень мил и красив. После этого Великий Магистр от греха подальше отнес Кролика обратно в ларец, навсегда запретив братьям прикасаться к нему.
Но не все было так радужно. В марте 1120 года тамплиеров постигла беда. За две недели погиб один и тяжело покалечился другой оруженосец. Гюстав сорвался с обрыва Кедрона, Жозеф упал с коня. Первый погиб мгновенно, второй, оправившись, больше не мог ходить. Вся горечь была в том, что оруженосцы были опытными бойцами и служили при Храме Соломона с первых дней. По Гюставу служили заупокойные молитвы и раздавали милостыню за спасение его души. Жозеф так и остался на попечение Храма, читая за трапезой Жития святых.
Наступило лето, и в день апостолов Петра и Павла к Гуго де Пейену в слезах пришел Жоашем — тот самый сын ростовщика, что в пятнадцать лет сбежал из дома. За эти годы романтизм прошел, и Жоашем оставался при Ролане скорее из привычки. Денег ему не платили — оруженосцы работали за хлеб и кровать. Потому Жоашем время от времени впадал в ропот и подумывал перейти на службу к мирянам. Вынужденный жить с тамплиерами как монах, сквайр тянулся к обычным человеческим страстям.
— Великий Магистр, сеньор, я должен покаяться Вам.
— Ты согрешил, Жоашем? Почему не идешь в церковь?
— Мы же давали клятву. Примите исповедь, сеньор, иначе гореть мне в геенне.
— Ну, говори, Жоашем, все равно я узнаю правду.
— Те несчастные братья, Гюстав и Жозеф. Я играл с ними в кости.
— Играл в кости? Зачем? Ты не знаешь, как азарт развращает душу и отстраняет от молитвы ум. Вы играли на деньги?
— Да.
— Это провинность, Жоашем. Что еще?
— Они меня обыграли. На целых девять денье — все мои сбережения. Тогда я в сердцах крикнул: «Чтоб вас переломало, собаки». А потом так и случилось, сеньор.
