и при беглом просмотре не содержит никаких откровений (разве что ее любимая группа — Fray). Изучить подробнее не успеваю — отвлекает CMC с заблокированного номера.
* * *
Опускаю взгляд на телефон на столе.
На экране светится: «Я за тобой слежу».
Вместо того чтобы проигнорировать и отвернуться, выстукиваю: «Ну и где я?»
Отправив, иду на кухню, наливаю водки в бокал. Потом возвращаюсь в кабинет, беру со стола телефон и цепенею.
«Дома».
Отвожу руку с телефоном в сторону и выглядываю в окно.
Пишу: «А вот и нет».
Проходит минута, прежде чем экран загорается и гаснет, оповещая об ответе.
«Я тебя вижу — читаю. — В кабинете стоишь».
Еще раз выглядываю в окно, но тут же непроизвольно отшатываюсь, вжимаюсь в стену. Внезапно квартира кажется необитаемой, хотя это не так (в ней остаются голоса, я их по-прежнему слышу); гашу свет и крадучись приближаюсь к балкону; ветер колышет кроны пальм, и под одной из них на углу Э левад о стоит синий джип; снова включаю свет, иду к входной двери, распахиваю ее, вглядываясь в пустой коридор, а затем направляюсь к лифтам.
* * *
Миновав ночного консьержа, толкаю двери холла, затем быстро прохожу мимо охранника и легкой трусцой бегу в сторону Элевадо, но едва выныриваю из-за угла, как на джипе вспыхивают фары дальнего света, мгновенно ослепляя меня. Джип отделяется от тротуара, чудом не сталкиваясь с движущимся по Дохини фургоном (фургон вынужден резко вильнуть в сторону), и мчится в сторону бульвара Сансет, и, задрав голову на том месте, где стоял джип, я вижу шелестящие листья пальмы, а в просветах — освещенные окна своей квартиры, и за вычетом редких машин, проносящихся по Элевадо, ничто не нарушает воцарившегося безмолвия. На обратном пути не свожу глаз с окон пустого кабинета на пятнадцатом этаже, через которые еще недавно кто-то следил за мной из синего джипа, и, только поравнявшись с охранником, понимаю, что запыхался, поэтому притормаживаю, переводя дыхание и улыбаясь ему, а когда собираюсь двинуться дальше, подкатывает зеленый «БМВ».
* * *
— Клево у тебя здесь, — говорит Рейн, стоя с рюмкой текилы в руке на балконе с видом на город.
Смотрю мимо нее, вниз, на пустынную Элевадо, туда, откуда умчался джип и уже три утра; подшагиваю почти вплотную; под нами ветер нежно парусит кроны пальм над рябью подсвеченного бассейна; в квартире темно, только поблескивают рождественские огоньки елки, и фоном Counting Crows поют «А Long December» [46].
— Неужели у тебя никого нет? — спрашиваю. — В смысле, постоянного парня… Ровесника.
