Перед Гилбрином сидит крупный мужчина, одетый во что-то, выглядящее как отороченный мехом охотничий костюм. Из-под больших черных усов выглядывает насмешливая улыбка.
— Guten tag, Гилбрин.
— Ты путаешься, Мендессон. Ты выглядишь, как русский. Я хорошо знаю этот вариант. Он никогда особенно не меняется.
— Да, но сердце мое принадлежит моим германским инкарнациям. — У Мендессона на щеке шрам.
Такое впечатление, что он притягивает дуэли, в каком бы месте и в какое бы время ни родился. Может быть, оттого, что знал: рука человека не способна убить его навсегда. Как и другие эмигранты, он вновь родится на Земле в следующем варианте, если только не окажется в числе тех немногих, кто не сумеет перепрыгнуть, или кого заберет Сын Мрака.
Гилбрин предпочитал ничего не добавлять к этим двум вероятностям, еще и рискуя жизнью. Мендессон был как раз из тех, кто всегда искал вызова, играл со своей жизнью, полагая себя непобедимым. Разумеется, свои действия он старался держать в мирских пределах, лишь изредка прибегая к своим особым способностям. Риск Мендессон любил, но он был не дурак. Виртуозное владение оружием не спасет, если на его пути встанет Сын Мрака.
К несчастью, в этой инкарнации именно Гилбрину довелось иметь дело с Сыном Мрака.
— Что тебе нужно, Мендессон?
Улыбка тотчас исчезла.
— Урсулина хотела вступить в контакт с человеком, которого, я думаю, ты знаешь. Некий Хамман Таррика.
— Знаю его. — Пока Бродяга не видел смысла упоминать, что как раз сейчас он разыскивает именно этого человека.
Сначала он хотел узнать, что именно Урсулина, которая была близка и с Макфи, собиралась сообщить негру.
— Понимаешь, милый, она не смогла его найти. Хамман Таррика недавно вошел с ней в контакт, но его прервали.
Урсулина пробовала связаться с ним, как только собралась с силами, но ничего не получилось. Она попросила меня помочь.
Теперь Гилбрин вспомнил, что Урсулина и Мендессон были связаны достаточно тесно, теснее, чем удавалось большинству Странников, если иметь в виду инкарнации. К тому же Мендессон принадлежал к наиболее одаренным эмигрантам, хотя ему было свойственно утаивать от остальных больше, чем обычно.
— И какое это имеет отношение ко мне?
Мендессон фыркнул:
— Не должно бы иметь никакого, герр Уленшпигель. Я искал Таррику и думал, что нашел. Когда я сконцентрировал мысли, то вместо этого достал тебя. Надеюсь, это не одна из твоих штучек. Я искал его, не тебя. С тобой я решил войти в контакт только потому, что мне показалось, уж слишком это невероятное совпадение, что ты тоже тут.
