Раз за разом он причаливал в новом варианте своего мира, мира в умирающей вселенной.
Паника и протест нарастали. А «Отчаяние» с неумолимой медлительностью устремлялся в самое сердце разверзшейся бездны, не оставляя никаких сомнений в том, что последует дальше. Пусть бездна изломает его так же, как и капитана, корабль все равно поплывет в Мальстрем — и сквозь него. Он понесет Голландца, Фило и себя самого в мир бреда и боли, в места, где голоса покажутся отдыхом.
Теперь уже дул настоящий ветер, ветер, пытающийся загнать их в приближающийся черно-алый хаос. Голландца швырнуло вперед, и он, обутый в высокие тяжелые сапоги, натолкнулся на поручень. Палуба внизу стонала, как от боли.
Во вкусе ветра появилась холодная горькая острота. Капитан поднял воротник повыше, почти до самых полей шляпы, оставляя лишь узкую щель для глаз.
Паруса с хлопаньем мотались туда-сюда. Голландец подумал, не отдать ли какой-нибудь приказ, чисто формально, но мореходные навыки, которыми он в свое время владел, и владел основательно, давным-давно забылись, стерлись без употребления. Капитаном он был только по рангу.
Мальстрем придвинулся ближе, заполняя теперь почти весь горизонт. Материя внутри него кружилась и кружилась, пенясь морем огня, которое непрестанно вливалось в око чудовища. Какие-то осколки летели мимо корабля, их засасывало в Мальстрем. Корабль впервые замедлил свой бег, как будто теперь, когда это необъятное неистовство оказалось так близко, почувствовал нежелание. Однако от взятого курса не отказался.
Голландец стоял абсолютно беспомощный. Стоял и слушал механические проклятия. Голландец обернулся и посмотрел на Фило — не из любопытства, а скорее, чтоб не смотреть на ужасающее чудо.
Корабль содрогнулся, словно напоровшись на риф. Одним глазом Фило вглядывался в ту сторону, но штурвала не оставлял. С трудом пробравшись по палубе к правому борту, Голландец перегнулся через него, точно зная, что он увидит, но все равно заставляя себя смотреть. Так и есть. В корпусе зияла большая пробоина. Перегнувшись еще дальше через поручень, он увидел, что громадный кусок скалы, который и нанес этот удар, летит дальше к Мальстрему. Столкновение его не задержало.
Раздавшийся снизу стон заставил его снова посмотреть на поврежденное место. Оба борта медленно распрямились, расщепленные участки начали смещаться. Он почти почувствовал боль, испытываемую кораблем, когда тот пытался себя починить. Голландец никогда не видел смысла в этой пустой задаче. Если корабль не хотел получать пробоины, ему просто следовало унести их всех подальше от Мальстрема, пока еще можно сопротивляться его засасывающей силе.
