1977
Так вот как жила другая половина. Бриг Маккензи бросил куртку из грубой хлопчатки на сиденье своего задрипанного «харлея дэвидсона». Прикрыв ладонью глаза от резкого солнечного света, он сердито оглядел тщательно подстриженный газон, поднимавшийся ярусами к чудовищному по размерам дому, возведенному на вершине небольшого холма. Кладка из камней поддерживала каждый ярус с ровно подстриженной травой и кустами роз, которые удивительно живописно смотрелись на зеленом фоне и наполняли воздух благоуханием. Всякие там одуванчики, цветы клевера или чертополоха не допускались на толстый ковер бьюкененовской травы.
Ранчо, если то, что он видел, можно было назвать этим словом, ничем не напоминало его собственный дом — небольшой жилой фургон, в котором он провел с матерью и братом большую часть своей жизни. Ступенькой добросовестно служил деревянный ящик из-под апельсинов, стоявший перед входом, дорожка из гравия почти заросла жесткими сорняками и цепкой травой. Возле переднего окна с небольшим навесом висела металлическая табличка, проржавевшая от времени, которая сообщала о гадании по ладони и духовных консультациях «Сестры Санни». Его ма! Наполовину индианка, наполовину цыганка и самая лучшая на свете мать, о какой может только мечтать любой ребенок.
Осматривая дом Бьюкенена, он не испытывал ни малейшей зависти, которая разъедала изнутри его старшего брата Чейза.
— О Боже, Бриг, тебе надо самому посмотреть на их дом,— как-то сказал Чейз,— настоящий дворец, с прислугой и поваром, у них есть даже личный шофер, можешь себе представить?! В такой дыре, как Просперити, штат Орегон, честное слово, личный шофер! Эх, старик, вот это жизнь! — Чейз тогда еще перегнулся через кухонный стол с изрезанным пластмассовым покрытием, и тихо добавил: — Ради такой жизни я бы пошел и на убийство!
