Я по-прежнему круги вокруг этого хребта наматываю, прикрываю группу от возможного нападения. На индикатор топлива стараюсь не смотреть, чтобы лишний раз не расстраиваться.
Но через минуту-другую понимаю, что-то возятся они слишком долго. Спрашиваю, что случилось, почему не взлетают.
— Саня, пилота забрали, но мы сейчас еще раз сходим, парашют заберем. Жалко его «духам» оставлять, полезная вещь.
Тут я, конечно, не выдержал:
— Вы охренели, что ли?! У меня топливо на нуле, я вас тут вечно прикрывать не могу! Пошли на взлет!
Командующий на КП крякнул, в нашу светскую радиобеседу вмешался:
— Ну ты, «три двойки», не матерись так в эфире. Спокойнее.
— Да какое не матерись, товарищ командующий! Сейчас еще одну машину можем потерять, а они парашют спасают!
— Тебе навстречу уже пара «грачей»[3] вышла, на прикрытие, сейчас тебя заменят.
— Понял вас. Наблюдаю взлет «вертушки».
— Взлетели? Тогда давай уходи, набирай высоту.
Проводил я взглядом «вертушку» с Колей, начал тянуть машину вверх по-максимуму. Дотянул до шести километров, а дальше «грачи» не годятся — кабины у нас негерметичные, тяжело работать выше шести километров.
Сделал аккуратный вираж, пошел на Баграм тихонечко и через несколько минут увидел свой аэродром. Успел предупредить КП, что пойду на посадку с ходу. Там народ догадливый, все сразу поняли и оперативно мне место расчистили.
И очень вовремя — только я вышел на глиссаду, первый двигатель делает так: «пу-у-у». И встал. Потом то же самое сказал мне левый. И наступила тишина — никогда я такой тишины еще не слышал в полете.
Но Су-25 — это классная машина, настоящий фронтовой штурмовик. Размах крыльев позволяет обходиться без двигателей, просто планировать, как большая птица, без единого взмаха крылом. Вот я и спланировал на посадочную полосу, а крыльями, что интересно, тоже особо не махал.
Сел в итоге без ошибок и приключений.
Народ, конечно, выбежал на поле поздравлять с успешной посадкой — механики, летчики. Обнялся со всеми, как в последний раз, потом поехал на КП, докладывать командующему по итогам операции.
А через два часа на КП и Колю Шулимова привезли — живого, без единой царапины.
Коля тоже сразу обниматься со мной полез:
— Видел тебя над собой, — говорит. — Знаешь, Саня, очень придает уверенности, когда товарищ рядом.
А сам так нервно хихикает, будто щекочут его.
— Ты чего веселишься так, Коля? — спрашиваю его.
— Я серьезен, как инфаркт! — отвечает он и опять хихикает. Нервов Николай, конечно, в этом бою потерял достаточно.
