– Хорошенькая свобода! – Ольга Матвеевна закатила глаза. – И что же вы предприняли?
– Ничего. Я продолжал приходить с друзьями в двадцатиэтажку, но во рту пересыхало всякий раз, когда я вспоминал о Павле. Ребята смотрели на меня и пожимали плечами. А в один прекрасный день Павла возникла на балконе и предложила мне прокатиться на свидание.
– Так вам же, вроде бы…
– Запретили, – согласился я. – Только кто ж нас увидит над кабинкой лифта?
Собеседница не сразу поняла. А когда поняла, округлила глаза, так что я ясно увидел кромки контактных линз.
– Но это опасно!
И ей-то говорить об опасности?..
– Люки на крышу и в лифтовую шахту тоже закрывались на кодовые замки. Мелочи жизни. Мы вызывали лифт на последний этаж и по скобам спускались на крышу кабинки. На все у нас было ровно двадцать минут. Потом Коля с Андреем, исчерпавшие дневной запас плевков, заклинивали лифт на двадцатом, и мы с Павлой выбирались из шахты на свет белый.
– Надо же… Вам помогали! Будь я на их месте, я бы дразнила вас Бонни и Клайдом…
– Моной и Пейном, – я закивал. – Было и такое. Только до них быстро дошло, что без Павлы я становлюсь абсолютно бесполезным.
– А интель? Он ничего не заподозрил?
– Павлу возил по секциям собственный водитель. Во дворе она не появлялась без сопровождения. В квартире оставалась горничная. Де вирто, Павла не покидала здания. Эти двадцать минут девочка делала уроки у подружки с шестнадцатого этажа. Всего лишь двадцать минуток, п-папочка!..
Двадцать минут стробоскопических мельканий арматурных перекрытий, между которых не очень-то сложно оставить руку или макушку, если зазеваешься и отклонишься чересчур далеко. Эти двадцать минут мы сильно-сильно прижимались друг к другу – и невольно – к медному тросу, на котором по-хозяйски загладили все колкие ворсинки.
– Вы расстались? – спросила вдруг моя собеседница. Я не ответил.
– Вам, наверное, больно…
Больно – это ломиться сквозь страховочные леса сосновых веток.
– У вас на Байконуре тросы не крали? – перевел я тему.
– Лифтовые? Вроде, нет, – качнула головой Ольга Матвеевна. – А у вас крали, что ли?
– Прошло два года, с тех пор как мы познакомились. Два счастливых, незабываемых года. – Нет, все-таки не перевел. – И все изменилось с появлением в микрорайоне Лифтореза. Так его называли. Не проходило и дня, чтобы в одном из домов не исчез трос. Пропажу обнаруживали утром: ткнут кнопку, а та не загорается. Не доносится знакомый гул. Не открываются с лязганьем и дребезжанием расшатанные двери. Через месяц половина жильцов района ходили пешком по лестницам.
