Когда стемнело, стараясь держаться в тени домов, я пробрался к узкому переулку, в котором исчезли Луиза и ее кавалер. Чтобы отвлечь внимание цербера, я стал кидать камешки в стену дома, противоположного тому, в котором располагалось заведение. Мой расчет оказался верным — швейцар, на время покинув пост, направился к дому посмотреть, в чем дело. Этого мне было достаточно, чтобы незаметно проскользнуть в переулок.
Зажатая между домов узкая улочка выглядела зловеще. Небо отсюда можно было разглядеть, лишь задрав голову. Резко пахло мочой и испражнениями. Стараясь дышать ртом, я опасливо продвигался вперед и вскоре обнаружил черный ход в заведение.
Интересно, этой ли дверью воспользовались ван дер Мейлен с Луизой? Я мог лишь гадать, так ли это. Дверь, как я и ожидал, была на запоре, я решил пройти еще чуть-чуть, но вскоре уперся в высокую каменную стену. Поскольку еще одного входа я так и не обнаружил, напрашивался вывод о том, что дочь купца ван Рибека и сопровождавший ее торговец могли войти в заведение только через единственный черный ход.
Пробравшись к двери, я извлек из кармана сюртука нож, доставшийся мне в неравной схватке с тремя громилами. С того вечера я не расставался с ним. Несмотря на заверения Роберта Корса, что я способный ученик, я куда увереннее чувствовал себя с клинком в руках. Поскольку я не имел опыта взломщика, то не рассчитывал, что быстро справлюсь с дверным замком при помощи ножичка. Так, собственно, и вышло. Замок упорно не желал поддаваться, и я уже был готов оставить попытки совладать с ним.
Каково же было мое изумление, когда вскоре дверь черного хода подалась. Я тут же убоялся. Только сейчас я со всей определенностью понял, что действовал как самый настоящий вор, и уже готов был представить себя у позорного столба или — что куда хуже — на исправлении в родном Распхёйсе. Вот уж натешились бы мои бывшие товарищи по работе, да и соседи по камере, для которых я всего месяц назад был надзирателем!
Однако время было не рассуждать, а действовать. Справившись с дверью, я уже не мог просто уйти отсюда хотя бы уже потому, что на выходе из проулка охранник непременно заметил бы меня. И я, сунув нож в карман, вошел внутрь, осторожно прикрыв за собой дверь и от души надеясь, что никто, кроме меня, не услышал, как она тихонько скрипнула.
В узком закутке без окон было куда мрачнее, чем в тесном, загаженном переулке. Я разобрал в темноте какие-то ящики, бочки, из чего заключил, что попал в склад. Откуда-то доносились музыка и неразборчивые голоса. Выставив вперед руки, я стал осторожно продвигаться, но, не сделав и пары шагов, чертыхнулся, наткнувшись лбом на низкую балку. Несмотря на то что я еле полз в этом мраке, приложился вполне основательно.
