Вода уходила и с бульканьем исчезла в сливном отверстии в полу, неизвестно почему вдруг открывшемся.
Лязгнула железная дверь, впуская Питерса и Бринка. Надзиратели без единого слова стали снимать с меня цепь.
Питерс и Бринк потащили меня наверх. Именно потащили, поскольку я уже не мог даже пошевелиться, не то что передвигать ногами. Я чуть ли не с блаженством растянулся на каких-то деревянных полусгнивших нарах в каморке водокачки. Закрыв глаза, я старался дышать ровно, подавляя приступы кашля. Видимо, в последние мгновения я все же нахлебался воды, и она добралась до легких, а теперь искала выход наружу. На меня набросили теплое одеяло, но от него было мало толку — насквозь промокшая одежда прилипала к телу.
Стоило мне открыть глаза, как все вокруг завертелось, я едва различал лица собравшихся у моего ложа. Я снова закрыл глаза, дожидаясь, пока мне полегчает. Лишь спустя какое-то время я узнал всех: Бланкарта, Питерса, Константина де Гааля и, к великому моему удивлению, инспектора Катона.
— Вам, как я посмотрю, ничего не стоит нагнать на людей страху, — высказался последний. На лице представителя власти застыли озабоченность и ирония. — Стоит оставить вас без присмотра на пару часов, как вы уже готовы осушить все амстердамские каналы.
— Так это ж не по доброй воле. Да и вы к этому руку приложили, инспектор, если уж быть до конца откровенным.
Бланкарт кашлянул.
— Не вам упрекать инспектора, Зюйтхоф. Кто знает, может, именно ему вы и обязаны жизнью.
— Как так? — не понял я и выплюнул воду, едва не угодив в стоявших.
Начальник тюрьмы в ужасе отшатнулся.
— Уж не сподобились ли вы счесть меня невиновным? — осведомился я у Катона.
— Угадали. За минувшие часы кое-что существенно изменилось.
— И этим я обязан вам? Посвятите же меня во все, инспектор!
— Не только мне, но и госпоже Моленберг.
— Моленберг? — повторил я, отчаянно вспоминая, где мог слышать это имя.
— Беке Моленберг, — решил помочь мне инспектор Катон.
— Ах да, этой кухарке.
— Верно. Я решил еще раз допросить ее, и, надо сказать, допросить как полагается. В конце концов она разрыдалась и призналась, что в первый раз лгала. Не вы подожгли дом, а сам Мельхиор ван Рибек. Он поступил так в припадке безумия, как выразилась кухарка. И я тут же направился сюда — к счастью, успел вовремя.
Константин де Гааль, явно разочарованный таким оборотом, выслушал слова инспектора с каменным лицом.
— Что именно говорила вам госпожа Моленберг? — не отставал я. — Кто подбил ее на эту ложь?
