— Предположим, преступник нарушит график, — сказал Ричер.
Блейк посмотрел на Ламар:
— Джулия?
— Я придерживаюсь психологического портрета. Сейчас меня интересует спецназ. У них каждая третья неделя — выходная. Отправлю Ричера разведать, что и как.
Блейк приободрился:
— Отлично. Куда?
— Преступления не привязаны к одному месту, — заметил Ричер. — Этот тип может служить в любой точке Соединенных Штатов. Поэтому лучше всего начать с Форт-Дикса. Я там знаю одного человека, полковника Джона Трента. Если кто и возьмется мне помочь, так это он.
— Хорошо, — сказал Блейк. — Мы позвоним полковнику Тренту и все устроим.
— Проследите, чтобы мое имя повторяли часто и внятно, иначе он не проявит особого интереса.
Возможно, пришло время прибегнуть к уловке. Сократить интервал. Или вообще отказаться от первоначального плана. Это бы их озадачило.
Продемонстрировать ярость? Ведь убийцей движет ярость и чувство попранной справедливости. Немного насилия сделало бы следующее убийство поинтересней.
Так на чем остановимся? Сократим интервал? Или добавим драматизма? Или на том и другом? Думай, думай, думай.
В начале седьмого Харпер вывела Ричера на первый этаж, а оттуда — на холодный воздух. По дорожке они подошли к соседнему зданию.
— Здесь кафетерий, — открывая стеклянную дверь, сказала Харпер.
Из конца длинного коридора доносился звон посуды. Несло тушеными овощами — специфический запах столовой.
— Угощайтесь, — пригласила Харпер. — Платит Бюро.
Ричер встал в очередь на раздачу. Когда подошла его очередь, жизнерадостный испанец выдал ему филе-миньон. Другой раздатчик положил овощи. Налив себе кофе, Ричер огляделся в поисках стола.
Харпер подвела его к свободному столу, поставила поднос, сняла пиджак и повесила на спинку стула. На ней оказалась тонкая хлопчатобумажная блузка, под которой ничего не было. Она закатала рукава до локтей, обнажив гладкие загорелые руки.
— Красивый загар, — отметил Ричер.
Харпер вздохнула:
— Да, я вся загорелая, но нет, демонстрировать не собираюсь.
Ричер улыбнулся:
— Я ведь так, разговор поддержать.
— Хотите поговорить — поговорим о деле.
— Я о нем не много знаю. А вы?
— Я знаю одно — эти женщины, выступив против домогательств, проявили настоящую храбрость.
— Вы говорите так, словно сами через это прошли.
— Я говорю как трусиха. Жалоб я не подавала. Пока.
— Вас домогаются?
— Шутите? — Она покраснела. — Я могу сказать это и не показаться самовлюбленной?
Ричер ухмыльнулся:
— В вашем случае, думаю, можете.
