Заняты своими мыслями Шульги непонимающе посмотрел на Ницана.
- Я говорю вот об этом, - детектив указал на один из его браслетов. Браслет был сплетен из двух толстых золотых проволок, между которыми сверкали рубин и смарагд.
- Да, верно... - рассеянно произнес Пилесер Шульги. - Цадок не был традиционалистом...
* * *
Опознание прошло так, как того и ожидал Ницан. Иными словами - чисто формально. Полицейские не сомневались в личности человека, ставшего жертвой нападения дьяволицы. Сам детектив, впрочем, тоже полагал, что, скорее всего, именно останки Цадока были найдены в доках. Последнее слово оставалось за Пилесером Шульги. Клиент Ницана, по одному ему известным особенностям - то ли строению рук, то ли ног - подтвердил в присутствии мага-эксперта и следователя Шамаша: да, на столе в прозекторской лаборатории полицейского управления ему предъявили донельзя обезображенное тело именно бывшего секретаря компании.
При этом, правда, Пилесер Шульги был чрезвычайно бледен и сверх необходимого на стол не смотрел. Действительно, то, что обычно оставляет после своей игры лиллу, предназначено для людей с крепкими нервами и богатым опытом. Поскольку ни тем, ни другим миллионер очевидно не обладал, к концу опознания его бледность приобрела зеленоватый оттенок. Выйдя на улицу с помощью частного детектива, он долго глотал свежий воздух и мужественно боролся с тошнотой. Тошнота победила. Голем-водитель, выполнявший заодно функции лакея и оранника, тщательно почистил своего господина, после чего бережно отнес на руках в золотистый лимузин. Ницан некоторое время решал: садиться ли и ему в "рахаб" клиента или отправляться восвояси. Но тут Пилесер Шульги слабым голосом позвал детектива. Ницан сел рядом с миллионером, машина тронулась.
Некоторое время они ехали молча. Потом Ницан сказал:
- Жаль, что нельзя было провести посмертное дознание. С жертвами лиллу некромагия не срабатывает.
- Да... - замороженным голосом произнес Шульги. - Очень жаль... Но что он мог бы нам сказать?
- Например, каковы были мотивы, толкнувшие его на это преступление, ответил детектив. - Или имена сообщников.
- Вы думаете, у него были сообщники?
Ницан неопределенно пожал плечами.
- Один наверняка, - сказал он. - Я не успел вам рассказать, господин Шульги. Госпожа Ингурсаг показывала мне портрет своего сына. Зуэн и Цадок - не один и тот же человек, они совершенно непохожи друг на друга... Ницан вспомнил стертые неброские черты погибшего секретаря Шульги и волевое мрачноватое лицо Зуэна.
