— Только тявкни… Отпевать будут вместе с мусором.
* * *
На оголенных вершинах сердито раскачивались потревоженные галки. Под ноги падал продрогший чернеющий лист.
«Пусть дезертиры уходят…»
От неожиданности я остановился. Почему вдруг выплыли эти строчки?
Дождь перестал. У горизонта неслись разорванные глыбы облаков. Бока их горели румянцем закатного солнца. Впереди мелькнул просвет. Роща кончилась. По краю ее тянулась покрытая сниклой травой грядка. В ручье позванивала вода. Я присел на камень, лежавший под деревом. По корявому стволу медленно скатывались крупные прозрачные капли. Сидел я, наверное, долго.
«Пусть дезертиры уходят…»
В кармане кителя, кажется, остались еще сигареты. Нет, бумага какая-то. Достал вчетверо сложенный лист. «Начальнику управления…» Мой рапорт. Не успел тогда дописать…
Вода в ручье была высветленная, холодная. Я медленно разжал пальцы — белые клочки быстро подхватило течением.
Стало темнеть. За рощей задрожало неяркое зарево. В Ак-Тюзе зажглись огни…
ГРИГОРИЙ ТРЕТЬЯКОВ
ОДИН ПРОЦЕНТ СОМНЕНИЯ
— А, коллега, заходи, заходи! — приветствовал капитан Полевской, наливая полный стакан из графина. — Гостем будешь.
Капитан стоит у окна — толстенький бодрячок в светлом костюме, — пьет воду маленькими глотками.
— По какому случаю кислый? — с ходу набрасывается он на лейтенанта Северцева. — Ага! Сердечное увлечение… Не отказывайся: по глазам вижу. Так сказать, переменный успех или безнадежно?
— Вы все шутите, Анатолий Евгеньевич.
Вадим Северцев немного завидовал старшему следователю, его неиссякаемому оптимизму и умению работать. Дела капитан ведет быстро и даже весело, с разными шуточками-прибауточками — умеет подобрать к людям ключик. К Вадиму он относился дружески и величал его коллегой.
— Прокин снова упорствует, Анатолий Евгеньевич.
— Не признается?
— Нет!
— Какого черта ты возишься с ним? Дело ясное!
— Ясное, ясное, — огрызнулся Северцев, — а он кричит: «Ничего не знаю»… Чуть не плачет…
— Плачет? — Полевской сделал удивленные глаза. — Эх, молодо-зелено! Да кому же в тюрьму охота… У него сколько ребятишек? Пятеро? Сам посуди!.. А как кровь на ручке дверцы?
— Говорит — его… Сбил палец, когда с патрубком радиатора возился. На этом не сыграешь: у него тоже вторая группа оказалась.
— М-да… А впрочем, не имеет значения. Улик и так достаточно.
— Странно все-таки, — задумчиво проговорил Вадим. — Все отзываются о Прокине, как о человеке на редкость честном. Или взять случай с деньгами. Мог присвоить, и никто бы не знал. Как ни говори — пять ртов и жена не работает…
