Ошибиться было невозможно: вот принц Уэльский[41] в форме фельдмаршала британской армии и дочь датского короля в великолепном платье с кружевами, вырезанными из куска серебряной бумаги, которой закрывают коробки с поджаренным и засахаренным миндалем.
— С другой стороны, — продолжал свои объяснения Торнпайп, — находятся герцог Эдинбургский, герцог Коннахтский, герцог Файвский, принц Баттембергский, а рядом — принцессы, их супруги; вся королевская семья в полном составе образует полукруг перед троном. (Несомненно, эти куклы, — сходство по-прежнему гарантировалось, — в парадных одеяниях, с раскрашенными лицами и позами, списанными с натуры, создавали, по убеждению Торнпайпа, самое точное представление об английском королевском доме.)
Затем следовали высшие военные чины английской армии, и среди прочих великий адмирал сэр Джордж Гамильтон. Торнпайп позаботился о том, чтобы указать на каждого концом своего прутика к вящему удовольствию публики, добавив при этом, что каждый занимает место в соответствии со своим рангом и согласно придворному этикету.
Перед троном стоял, почтительно склонившись, какой-то господин высокого роста, с типичной англосаксонской выправкой, по всей вероятности, один из министров королевы.
Действительно, это был глава сент-джеймсского кабинета[42], главу правительства легко можно было узнать по слегка согнутой под бременем государственных забот спине.
Затем Торнпайп добавил:
— Рядом с премьер-министром, справа, находится досточтимый господин Гладстон[43].
И, честное слово, было трудно не узнать знаменитого старца, величавого, прямого как струна, всегда готового защищать либеральные идеи от защитников авторитаризма. Правда, мог вызвать удивление его мягкий взгляд, обращенный на премьер-министра; однако между куклами — пусть даже политическими — происходит немало странных вещей, как в жизни, так и на сцене. С живых персонажей еще можно что-то спросить, но с созданий из дерева и картона — взятки гладки!
Кстати, вот и еще одна неожиданная деталь, плод удивительного анахронизма: повысив голос, Торнпайп воскликнул:
— Представляю вам, леди и джентльмены, вашего знаменитого патриота О'Коннела, имя которого всегда найдет отзвук в сердцах ирландцев!
Да-да! О'Коннел был там же, при английском дворе, хотя дело происходило в 1875 году, а он благополучно скончался двадцать пять лет тому назад. Но если бы кто-нибудь обратил на это внимание Торнпайпа, актеришка наверняка ответил бы на это, что для каждого сына Ирландии этот великий оратор будет вечно живым. В качестве дополнительного аргумента подобной логики можно было бы выставить напоказ и господина Парнелла
