— Не знаю, — ответил я. — Даже не догадываюсь о чём речь.
— Готов ли ты проверить?
— Почему бы и нет? — пожал я плечами. — Я готов.
Она начала читать:
— Мне звезда упала на ладошку,
Попросила: «Вольный человек,
Свей заклятье мне ты понарошку.
Я хочу узнать, о чём ты будешь петь.
Если сможешь ты в одно мгновенье
Перервать его тугую нить,
Значит, магом назовут тебя однажды.
Будет непонятен твой удел».
Олаль приостановила чтение, и я продолжил, понимая, что в этом и состоит испытание.
— «Подожди, звезда, немножко, —
Ей негромко отвечаю я, —
Надо только разобраться,
О чём петь я вовсе не хочу.
Я спою про горы и равнины,
Видя призраки туманов и зари.
Обо всем, об этом пропою я,
Но ведь надо очень долго петь».
Мои слова медленно угасали в пространстве зала. Только когда последние отзвуки эха заблудились среди его стен, девушка медленно произнесла:
— Да ты достоин, тебе не придётся носить чёрный плащ.
— Но мне нравится черный цвет, Ваше Высочество.
— Это не играет роли, — почему-то грустно улыбнулась Олаль. — Это одна из особенностей нашего Глена. Ты выше черного плаща.
Олаль явно была необычной. Любое изменение настроения сопровождалось изменением внешности. Например, сейчас её улыбка была чуть грустноватой, как у человека, на которого давит груз лет.
— Ты примешь посвящение?
— Да, — подтвердил я, — я принимаю это посвящение.
— Дерзко. А ты понимаешь, что посвящать тебя будем мы: Анер — слуга Эноэ и я — его дочь и Принцесса Лазуревого Мира.
— Я догадываюсь, — как можно скромнее подтвердил я, — но меня это ни капли не смущает.
— И ты не боишься встречи с богами? — иезуитским тоном спросила она.
— А, собственно, почему я вас должен бояться?
— Анер, как ты думаешь, кем он будет? — спросила Олаль соседа.
— Не знаю, он слишком дерзок. Пожалуй, фиолетовый плащ ему подойдёт.
— Это ещё можно вытерпеть, — встрял я.
— Знаешь, — повернулся Анер к Олаль, — а ведь ты права!
Как говорится в древнем заклинанье,
Написанном в глуби родных степей,
Отпив заклятье в бронзе чаши,
Легко живет на свете человек,
Но только многих ли из них видали?
Они ушли, как листья в октябре,
Не сожалея о печальной доле,
Но хуже тем, которые остались…
По знаку Олаль, не раньше, я продолжил:
— …А ты, оставшийся, доволен миром?
Остыла чаша и пусты глаза
И гонгом слышатся вдали слова:
«А не пора в ноябрь мне уйти?»
Пока я говорил, мой плащ поменял цвет на фиолетовый. Как и обещали хозяева. Меч также покрылся фиолетовой пленкой — эфес и клинок на ширину ладони.
