— Никакого принуждения?
Это был вопрос, и он даже не был обращен к нему, но Джейк воспринял это довольно неожиданным для меня образом. Он поднял голову и привлек меня к себе, больше не целуя меня, но продолжая согревать теплом своего тела. Над нашими головами двигались огромные и молчаливые, как динозавры, актеры.
— Никакого принуждения, — улыбнувшись, сказал Джейк.
Он меня так больше и не поцеловал, а ведь мне этого отчаянно хотелось.
Николас
Николаса послали за донорским сердцем. Прежде оно принадлежало тридцатидвухлетней женщине из Коннектикута, несколько часов назад погибшей в крупной автомобильной аварии на шоссе 95. Еще до ночи оно должно было оказаться в груди Пола Круза Аламонто, восемнадцатилетнего паренька, которому «посчастливилось» родиться с пороком сердца. Николас смотрел в окно вертолета, но перед его глазами стояло лицо Пола Круза: серые глаза с тяжелыми веками и иссиня-черные волосы, нервно пульсирующая жилка на виске. Этот парень никогда в жизни не бегал, не играл в бейсбол и даже не катался на американских горках. Этому парню предстояло обрести новую жизнь, которой он будет обязан Николасу и Фогерти, а также трейлеру, сегодня утром сложившемуся вдвое на шоссе 95.
Для Николаса это была вторая операция по пересадке сердца, хотя он по-прежнему всего лишь ассистировал Фогерти. Это была очень сложная операция, и Фогерти позволял ему делать в ее ходе гораздо больше, чем любому другому хирургу. Впрочем, он продолжал считать его слишком зеленым, чтобы доверить ему ведущую роль. Но на протяжении нескольких последних лет Николас и его стремительный взлет приковывали к себе внимание всего персонала Масс-Дженерал. Ему единственному из резидентов доверялась роль старшего хирурга во время более простых операций, таких как аортокоронарное шунтирование. Фогерти уже даже не считал нужным на них присутствовать.
Другие резиденты старательно обходили Николаса, издалека завидев его в стерильных белоснежных коридорах больницы. Они избегали напоминаний о том, что кому-то удалось то, до чего им самим было еще далеко. У Николаса почти не было друзей среди ровесников. В основном он общался с заведующими отделениями. Все они были лет на двадцать старше, хотя их жены представляли юниорскую лигу. В свои тридцать шесть он фактически являлся заместителем заведующего кардиоторакальной хирургией одной из самых престижных больниц страны. Николас утешал себя тем, что отсутствие друзей — это не такая уж серьезная жертва.
