— Прошу прощения, — раздался его голос, и мне показалось, что лицо улыбается. — Я, похоже, потерял голову.
Я, застыв, смотрела на него, а Николас вдавил педаль газа, и машина рванула с места.
В бальной зале отеля Копли-Плаза собралось более трехсот человек, но Николас отчетливо выделялся даже на этом сногсшибательном фоне. Он был значительно моложе большинства гостей и привлекал к себе внимание уже тем, что продвинулся так далеко и так быстро. Все знали, что Фогерти лично занимается его карьерой и что он считает его единственным хирургом отделения, достойным заниматься трансплантологией. Как только перед нами распахнулись большие двойные двери, к нам тут же подошли человек семь, не меньше. Все они хотели поговорить с Николасом. Я стиснула его руку так сильно, что побелели пальцы.
— Не оставляй меня, — прошептала я, отлично зная, что Николас не станет обещать мне того, чего не сможет выполнить.
Вокруг меня звучали слова на знакомом мне иностранном языке: инфекционный эндокардит, инфаркт миокарда, ангиопластика. Я наблюдала за Николасом, который был полностью в своей стихии. Мне страстно хотелось нарисовать этого высокого, купающегося во всеобщем признании мужчину, моего мужа. Но во время переезда я куда-то упаковала свои рисовальные принадлежности и до сих пор не нашла. Я не рисовала уже больше года. У меня просто не было на это времени. По утрам я работала в «Мерси», а после обеда в офисе доктора Тэйер. Я попыталась найти работу в торговле или менеджменте, но не выдержала конкуренции с претендентами, имеющими высшее образование, которых в Кембридже было хоть пруд пруди. Мне же было нечем похвастать. Разве что Николасом. Благодаря ему передо мной распахивались все двери, хотя, если бы не я, ему не в чем было бы в эти двери входить.
— Пейдж!
Я обернулась на очень высокий голос Арлен Голдман, жены одного из работающих с Николасом кардиологов. Последняя встреча с Арлен закончилась тем, что я заявила Николасу, что физически не в состоянии высидеть обед в ее доме, поэтому мы начали отклонять приглашения Голдманов. Но внезапно я поняла, что просто счастлива ее видеть. Наконец-то знакомое лицо, человек, который меня знает и может оправдать мое присутствие.
— Как я рада тебя видеть, — солгала Арлен, целуя воздух у обеих моих щек поочередно. — И Николаса тоже, — добавила она, кивая куда-то в сторону.
Арлен Голдман была такой худой, что казалась прозрачной. У нее были большие серые глаза и золотистые крашеные волосы. Она была хозяйкой частной компании, оказывающей услуги по приобретению и доставке товаров на дом. Она ужасно гордилась тем, что когда-то сам сенатор Эдвард Кеннеди поручил ей выбрать обручальное кольцо для своей невесты. На ней было длинное облегающее платье бледно-персикового цвета, в котором она выглядела полностью обнаженной.
