Отец из разу в раз повторял, что ему не хватает терпения чинить все эти электрические штучки — как он их называл. Он велел мне найти моей энергии лучшее применение.
Когда мне исполнилось четырнадцать, я взял в библиотеке книгу по электронике и стал экспериментировать со всеми черными и красными мотками проводов, которые нашел в доме. Я увлекся этими спутанными клубками. Я разобрал свой будильник, а потом вновь его собрал. Разобрал и собрал телефон. Даже разобрал конвейерную ленту, которой мы пользовались, когда сортировали яблоки на продажу. Я стал интересоваться, что происходит внутри остальных вещей. Я все проделывал так, чтобы не привлекать внимание отца. Однажды в воскресенье я снял заднюю крышку с радиоприемника, но дальше побоялся и оставил снятую крышку рядом с ним до понедельника.
И тем же вечером яблоки начали гнить. Небывалый случай. У нас в саду полсотни гектаров, а эта болезнь, словно настоящая чума, прошла с востока на запад и медленно за одну ночь уничтожила пятую часть наших лучших деревьев. Весь следующий день мы опрыскивали, обрезали — пробовали всевозможные советы из книг. На другую ночь с деревьев осыпался сорт «макун». Отец потянулся за сигаретами, а ведь он бросил курить. Проверил остатки на сберегательных счетах. Глубокой ночью я пробрался на сеновал. Лежал в стоге сухой травы, представляя, как пространство под арочной крышей амбара над покрытыми морилкой балками наполняют звуки джаза и сладкоголосых сестер Эндрюс. Потом я прикрутил заднюю крышку на место.
Чуда не произошло, в тот год мы лишились половины урожая. И дело было не в этом чертовом радиоприемнике — виной всему паразит, название которого я начисто забыл. Но в четырнадцать лет откуда мне было знать? Крошечные белые мошки, как колорадские жуки, только еще хуже. Когда мои родители шесть лет назад переехали во Флориду, я таки починил радио. И хотя мне исполнилось двадцать, я по-прежнему ожидал услышать Герба Алперта. Но услышал Мадонну. При звуках ее искаженного, как на старом граммофоне, голоса я засмеялся.
И яблоки тут ни при чем. По-моему, я уже это говорил?
Из статьи, которую садится писать Оливер для журнала «Млекопитающие».
Я надеюсь, они никогда не вернутся.
Глубокий анализ песен горбатых китов, обитающих у восточных берегов в северной части Тихого океана в низких и умеренных широтах (Пайн и соавт., 1983) и у западного побережья Североатлантического океана, свидетельствует о том, что со временем песни постепенно претерпевают кардинальные изменения, повинуясь неписаному закону перемен.
