Наконец-то подрулили к нужной теме.
— А ты не догадываешься, что девушек нужно развлекать?
— Своди ее в кино. Или погуляйте в Коломенском.
Дипломат Маратик!
— Твой совет был бы чрезвычайно хорош, если бы я уже не пообещал ей.
— Что? Угостить мясом пьяной обезьяны под кисло-сладким соусом?
— На худой конец хотя бы так.
Халиулин замолчал. Очевидно, начал понимать смысл разговора.
— Работник такого ведомства, как наше, не должен жить не по средствам.
Может он от чистого сердца это говорил, но Комову было не легче. Отчего это, скажите мне, мужчина, повстречав приглянувшуюся мордашку, так редко дает себе труд подумать о последствиях. Не потому ли, что таким простым и милым всё кажется поначалу, и только потом вспоминаешь, что ведь надо будет развлекать, угощать, с живым интересом выслушивать наивный до оскомины щебет и непринужденно смеяться в нужных местах.
— Ты со мной согласен?
Молодец Марат, образцовый работник. Трудится, как пчелка и мечтает со временем из следователей перейти в судьи. А чего хочет Комов? Стрельнуть пару тысяч, не представляя толком, когда сможет их отдать.
— Ты же знаешь, Марат, что я отдам.
— Я-то знаю. А если бы вместо меня был нечистоплотный человек с плохими намерениями?
— У таких я не прошу.
Лучший друг посмотрел на Комова, не слишком скрывая, что относится к его словам, как к художественной литературе.
— Значит, обещаешь?
— Что? Отдать? Конечно обещаю.
— Нет. Брать только у меня.
— А что, у тебя так много лишних денег завелось, что девать некуда?
— Это тебя не касается. Если хочешь получить заем, то обещай.
Комов заколебался, словно зверь, почуявший на пути западню. Но другой тропы не было.
— Ладно, обещаю.
— Точно?
— Точно.
Халиулин разломил портмоне — такое же аккуратное, как весь он.
— Вот тебе тысяча. Это всё, что есть, и в ближайшие три месяца свободных денег у меня не будет. А может и дольше.
— Я так и знал, что дело нечисто. Всё-таки нарвался на человека с плохими намерениями, — сказал Комов, глядя на протянутые бумажки как на Иудины серебреники.
— Бери, пока есть. И помни, что обещал.
— М-да, связался с юристом…
— От юриста слышу.
— Что ж, мотивы преступления мне понятны. Хотя основанием для оправдания служить не могут.
Оба засмеялись сдержанным смехом сдержанных людей.
— Ладно, нянька. На самом деле я тебе благодарен за заботу о моем моральном облике.
Ну скажите, много ли на свете людей, которые могут похвастаться, что у них есть такой внимательный, преданный друг?
