"…Пусть тот, кому захочется увидеть в театре весьма интересный и поучительный спектакль, повернется спиной к сцене и понаблюдает за публикой…"
Прежде чем перевернуть страницу, Алексей Комов высунул голову из красных "Жигулей", перепоясанных казенной синей лентой с надписью "Милиция". Короткая июньская ночь готовилась таять. В ее прозрачных сумерках можно было различить, как из обезображенных пожаром окон на пятом этаже вьется легкий седой дымок. В одной из этих черных пещер появился пожарный в громоздких запачканных доспехах с белыми полосками и что-то крикнул.
— Сейчас развеется… дышать чтобы… — невнятно донеслось оттуда.
Да длись бы это "сейчас" хоть сто лет, не жалко! Всё равно суетиться приходится больше, чем положено за такую зарплату.
Комов спрятался обратно в "Жигули" отвратительного колера и с наслаждением снова открыл книгу.
"…невероятно разнообразный характер восприятия и разная его степень раскроются здесь перед физиономистом, наблюдающим за публикой, лучше, чем где-либо в другом месте, даже лучше, чем в церкви, ибо там лицемерие прячется, а в театре оно может быть проявлено без всякого опасения…"
Недолго удалось кайфовать с Вагнером. Стук по жестяной крыше "Жигулей" рукой резкой, несентиментальной.
— Сыщик, вылезай! Твоя очередь париться! (один из спасателей, немного навеселе) Там двое, мы им уже не нужны.
Вагнер со вздохом положен на сиденье. Интересно, каким образом Петрович для казенной машины такой чехол надыбал: под тигровую шкуру?.. И почему — только на заднее сиденье?.. Впрочем, тут никакой великий сыщик не раскопает: логики в действиях Петровича никогда не было.
Алексей Комов махнул оперу и фотографу которые в стороне курили и точили лясы с пожарными.
По лестнице, по которой возвращалась ручейками вода, загнанная наверх брандспойтами, все трое (зовется солидно: следственная бригада) поднялись на пятый мимо мрачно гомонящих жильцов на темных площадках. Хорошо, что приезжать можно позже пожарных и спасателей, которым достаются главные плач, крики и ругань. И хорошо, что ночь, многие, повозбуждавшись, ушли снова спать.
Возле дверей злополучной квартиры, оберегая ее от мародеров, переминался участковый.
— Кто тут жил-то? — спросил Алексей без особых эмоций.
— Ялов Александр по кличке Мотня.
— А второй?
— Такую головешку разве различишь!
— А первую?
— Так соседи ж видели, как Мотня… Ялов, то есть, подъехал на своей машине. С приятелем был, по кличке Чекан.
— Стало быть, второй — Чекан?
