, — напишет в 1956 году Наталии Алексеевне Решетовской Александр Исаевич Солженицын.
Это была обычная студенческая вечеринка. 7 ноября в квартире Наталии Решетовской собрались Кирилл Симонян, Александр Солженицын, Николай Виткевич и еще три студентки Ростовского университета. Играли в «фанты». На долю Наталии выпало сыграть что-нибудь на рояле. Она выбрала 12‑й этюд Фридерика Шопена…
Но что это?.. Случайность?.. Предчувствие?.. Ведь именно этот этюд Наталия Алексеевна исполняла 26 апреля 1949 года перед делегатами X съезда профсоюзов в концерте, который транслировался по советскому радио, а заключенный Солженицын, находясь в тюрьме, слушал его, упивался музыкой, под звуки которой впервые зародилось его чувство любви к Наташе Решетовской.
…Умолк рояль. Гости садятся за стол пить чай. Солженицын, наклонившись к Наташе, скажет:
— А ты чудесно играешь!
И ничего более…
Профессор Симонян как-то заметил, что Александру Исаевичу никогда не удавалось и не удастся проникнуть в дивный мир музыкальной композиции, ему «слон на ухо наступил». Мнение Симоняна можно считать авторитетным: он сам увлекается музыкой, любит и понимает ее, вращается в музыкальном мире и даже живет под одной крышей с профессиональным музыкантом — своей сестрой, известным советским композитором.
…И тем не менее знакомство с Наталией Решетовской началось именно с похвалы ее музыкальным способностям. Это был точный психологический расчет: ничто не было сердцу Наташи так близко, как музыка. Поэтому, проявляя интерес к музыке, можно стать ближе и к ней. Однако вся сцена, когда Александр полушутя-полусерьезно, колена преклонив, объяснялся в любви, «восхищался» исполнительскими способностями Наташи и называл ее именем героини романа — Люси Ольховская, несколько наигранна, напыщенна, неестественна.
Солженицын во всем обожает исключительность. Он быстро сообразил, что музыкальная одаренность Наташи больше, чем красота, отличает ее от сверстниц. Хотя и одной красоты было достаточно, чтобы вскружить голову любому молодому человеку. Ведь Наташа была так очаровательна, что по ней вздыхал не один студент: идеальный овал лица, прямой правильный нос, обворожительные глаза потомственной казачки, то задумчивые, то лукавые.
…Итак, Солженицын, по его собственным словам, «сходил с ума от любви». Не противоречило ли это его эгоистической и замкнутой натуре, привыкшей сосредоточивать всегда все внимание только на самом себе? Ни в коей мере. С самого начала и до горького для Наталии Алексеевны конца Солженицын любил прежде всего себя. Пройдет еще много времени, прежде чем Солженицын признается в своей любви к ней. Наташа запишет точную дату: 2 июля 1938 года. Их любви отведено еще три года и 14 спокойных, без помех дней.
