— Она-то в порядке. А как вы?.. Pea перекатилась через вас, — объяснил он.
— То-то я чувствую, будто меня немножко расплющили, — попробовал я улыбнуться.
Я немножко полежал на кушетке в пункте первой помощи и вернулся в Беркшир вместе с Джеймсом.
Время от времени меня поташнивало и знобило. Но скрывать от тренеров истинное самочувствие давно уже стало нормой. Тем более, что я знал, к скачкам в понедельник буду в форме.
Кого откровенно раздражало мое везение, так это Джона Баллертона. На смотровом кругу он наблюдал за мной, поджав губы с явной враждебностью, которая совсем не пристала распорядителю.
Со времени нашего совместного выступления по телевидению мы едва ли обменялись двумя словами. Но я слышал от Корина, который передал мне это со злорадством, что, когда они с Морисом Кемп-Лором сидели в баре, Баллертон заявил во всеуслышание:
— Финн не заслуживает того шума, который вокруг него подняли. Он сойдет на нет так же быстро, как вознесся. И уж я-то не стану об этом плакать.
Поэтому меня так поразило, что на следующий день после моего падения мне предложили скакать на одной из его лошадей. Вначале я даже не принял этого всерьез и подумал: уж не дало ли сотрясение мозга нового осложнения?
— Если бы ему пришлось выбирать между мной и мешком картошки, он предпочел бы не меня, — сонно ответил я в трубку Корину.
— Нет, серьезно, Роб, он хочет, чтобы ты скакал завтра в Данстэбле на Трущобе, — в голосе Корина не было ни капли юмора.
— Я сам ничего не понимаю — ведь раньше он был очень настроен против тебя. Может быть, это своего рода оливковая ветвь?
«Или что-то другое», — подумал я. И первым моим побуждением было отказаться, Но я не смог придумать убедительной отговорки. А категорически отказываться без всяких объяснений было бессмысленно. Это дало бы Баллертону действительный повод для обиды.
Трущоба — не Образец. Об ее неустойчивом характере и неуверенных прыжках Тик-Ток самым неутешительным образом поведал мне на следующее утро по дороге в Данстэбл.
— Подарок живодеру. Собачья радость на копытках.
— Она неплохо сложена, — слабо возразил я.
— Гм. Когда она побеждает или выигрывает призовое место, то своим стремительным стартом вывертывает жокею руки и прет вперед до конца. Тогда уж держись и надейся на лучшее — вот что такое скакать на этой лошади, если у нее подходящее настроение. У нее рот жесткий, как скалы Гибралтара. По правде говоря, я не могу назвать другую лошадь, менее восприимчивую к требованиям жокея, — заключил Тик-Ток с нарочитой церемонностью.
