Мои ноги сами понесли меня по направлению к бару, где я столкнулся нос к носу с Эвери Бирком. Это один из моих конкурентов, которого я ненавижу. Лысый и пухленький, со свиными глазками на отечной физиономии, он обычно расточает фривольности в адрес женщин и отпускает двусмысленные шуточки. И, кроме всего прочего, стиль его письма ужасен.
Эвери долго тряс мою руку и назойливо пытался поставить мне стаканчик. Я имел глупость согласиться. Он осведомился о тираже моих книг, с понимающим видом покачал головой, пробормотав «жалкая цифра», и заявил, что у меня явно не хватает пикантных сцен. Я пожал плечами, опорожнил поднесенный стакан и отошел, вновь погрузившись в одиночество и тоску.
Я в третий раз наполнял свой стакан коньяком из бутылки, которую бармен по моей просьбе оставил подле меня, когда услышал, как кто-то слева сказал приглушенным голосом:
— Бьюсь об заклад, что это тот тип, который пишет книги про Майкла Шейна. Не припомню его имени, но это точно он.
Говоривший был совсем рядом, но я не вижу левым глазом и не знаю, кто это был. Я глядел прямо перед собой и притворялся, что ничего не слышу.
Другой голос, немного дальше, ответил презрительным тоном, не давая себе труда даже перейти на шепот:
— Вы думаете, что это Бретт Холлидей? Может быть. Но мне совершенно начхать.
— Тихо Лью. Если вы не любите его книжки, это ваше право, но он один из наших старейших авторов.
— Это как раз то, в чем я его упрекаю. Продукция Холлидея устарела!.. Я начал писать всего три года тому назад, но тем не менее уверен, что мои тиражи куда больше, чем у него.
Я наполнил свой стакан и медленно повернулся, чтобы взглянуть на людей, говоривших обо мне.
У того парня, который стоял ближе, было круглое свежее лицо, голубые, простодушные глаза. Пшеничного цвета волосы очень коротко острижен. Его взгляд встретился с моим, и он покраснел, как пион.
— Вы Бретт Холлидей, не правда ли? — воскликнул он. — А я Джимми Мэйсон, совсем недавно стал членом Ассоциации. Написал всего лишь две новеллы, но уже работаю над романом.
Мы обменялись рукопожатиями, его пальцы крепко сжали мою руку.
— Желаю вам удачи, Джимми, — сказал я, — но это чертово ремесло, предупреждаю вас.
— Бросьте! — ухмыльнулся его сосед. — Со всем сдуванием друг у друга и прочими штучками любой бумагомаратель, у которого хватает ума понять, что нравится публике, может, не надрываясь, набрать десять-пятнадцать тысяч долларов в год. Посмотрите, что принесло Мэтью Бладу его последнее произведение!
