— А что же худого в том, что вы подавали пиво?
— Ничего, но пускай уж лучше это делают другие, — возразила Шейла. — Вы себе не представляете, Хамфри, среди каких идиотов и снобов я живу. Женщины, с которыми мне приходится встречаться — не здесь, а когда я хожу с Лайонелом в гости, — это что-то невообразимое! Но приходится продолжать. А знаете, сколько раз я выворачивалась ну просто чудом!
— Скажите откровенно, Шейла, почему вам приходится это продолжать?
Мы, наконец, дошли до главного. Она ответила медленно и не сразу:
— Вы, конечно, думаете, потому, что не хочу, чтобы меня изобличили, не хочу опять попасть в судомойки. Это верно. Но есть и другая причина. Когда я выходила за Лайонела, я его не любила. А теперь люблю. Он не мешает мне кутить и развлекаться, но для него я все та же заплаканная бедная милая малютка в трауре, у которой так трагично сложилась жизнь. И если он узнает, что я столько времени обманывала его и его родных, он мне никогда этого не простит. Наверное, и видеть меня больше не захочет.
Она умолкла и начала тихонько всхлипывать. В глазах блеснули слезы. Немного погодя я встал и положил ей руку на плечо, а она прижалась к этой руке мокрой щекой.
— Не расстраивайтесь, Шейла. Спасибо, что вы мне все это рассказали.
— Господи, да я бы часами могла рассказывать! Не благодарите меня. Это ведь такое облегчение — выговориться и перестать притворяться. — Она уже успокоилась; я предложил ей сигарету, и она ее взяла. — А в чем, собственно, дело? Кто вы такой вообще?
— Человек без определенных занятий, — ответил я. — Но вы можете мне верить. Теперь скажите мне вот что — это очень важно: кто-нибудь еще знает или догадывается, что ваши рассказы — сплошная выдумка?
Она попробовала схитрить.
— Кто же может об этом знать? — спросила она вызывающе.
Я сурово посмотрел на нее.
— Я сказал, что это очень важно. Не будем попусту терять время. Шутники, которые заперли дверь, могут скоро прийти. Говорите же: кто знает или догадывается?
У нее задрожали губы.
— Не понимаю, какое вы имеете право… Вас это не касается.
— Ну, ладно, карты на стол, — сказал я внушительно, потому что медлить было нельзя. — Я здесь для того, чтобы помешать кое-кому продавать родину. Один из способов, которым эти предатели заставляют людей работать на них, — шантаж. То есть они угрожают человеку разоблачением и ловко используют свою власть над ним. Ясно?
Она кивнула головой.
— Я так и знала. Не зря вы мне показались каким-то странным.
