— Все же я вам очень признателен, Ларри, — сказал я. — И постараюсь увидеться с вами еще раз до вашего отъезда.
— Если бы вы подождали, пока кончится второе представление… — начал он, немного повеселев, но я прервал его:
— Никак не могу, Ларри. Но, если будет что-нибудь интересное, я дам вам знать.
— Обещаете, мистер Нейлэнд? — оживился этот большой ребенок.
— Обязательно! — И я опять похлопал по старому фраку. — А теперь мне надо выбраться отсюда, пока не слишком много людей начали задавать вопросы. Скажите, где здесь поблизости можно перекусить?
Мы вместе сошли вниз, и он по дороге объяснил мне, где находится на этой улице маленькое кафе, открытое всю ночь. Слышно было, как в зале хлопают и вызывают Фифин, и я подумал: «Кто сегодня считает движения ее прекрасных, могучих рук и ног?»
Маленькое кафе действительно оказалось открытым, и анемичная девица швырнула мне на стол тарелку с неаппетитной мешаниной из жареной рыбьей кожи и костей, водянистого картофельного пюре и капусты. Потом принесла чашку теплой бурды, напоминавшей жидкую грязь, — здесь ее называли кофе. В углу зевали два солдата. За другим столиком худенькая немолодая женщина, похожая, как родная сестра, на мою хозяйку, миссис Уилкинсон, насыщалась с судорожной торопливостью, словно считала верхом неприличия есть на людях. По радио передавали пьесу о похитителях бриллиантов, разговор которых напоминал декламацию плохих актеров старой школы.
Есть места, где чувствуешь себя в каком-то мертвом тупике, и это кафе было именно таким местом.
Зато комната на Раглан-стрит показалась мне почти что родным домом, когда я вернулся туда к девяти часам, чтобы встретиться с инспектором. Миссис Уилкинсон убрала ее и развела в камине жаркий огонь. Я успел еще выкурить трубку и обмозговать кое-что до прихода инспектора. Он пришел и, к моему удовольствию, сразу же расположился, как у себя дома.
— Сожалею, что не могу предложить вам выпить, — сказал я, — но спиртного у меня нет, как вы сами понимаете.
— Конечно, понимаю, мистер Нейлэнд, — сказал он, закуривая трубку, удивительно маленькую для такого крупного человека. — Если у вас найдется чашка чая, это меня вполне устроит.
Я попросил миссис Уилкинсон принести нам чаю и уселся против инспектора. Мне еще ни разу со дня приезда в Грэтли не было так хорошо — отчасти потому, что я чувствовал симпатию к этому великану, а главное потому, что мог, наконец, поговорить откровенно о деле, не притворяться, не играть роль. Не забывайте, что хоть я был сыщиком с двухлетним стажем и знал все профессиональные хитрости и уловки, для себя я по-прежнему оставался инженером-строителем, который просто выполняет такую оборонную работу. По этим или другим причинам, но в тот вечер у меня было легко на душе.
