Совершенно случайно Джайлз принес копии своей пьесы всем собравшимся. Я знала, что вы захотите прочесть ее, — тут леди Прунелла не смогла сдержать победоносной улыбки, — и вот она здесь! — Просияв от сознания собственной значимости, она протянула руку под стол и извлекла оттуда стопку сценариев.
Эбигейл Уинтертон громко прокашлялась, и леди Прунелла уставилась на нее, недовольная тем, что ей опять помешали.
— Детектив — это, конечно, замечательно, Прунелла, — сказала Эбигейл, — но, быть может, те, кто придет посмотреть наш спектакль, захотят увидеть что-нибудь более литературное?
Насмешка, прозвучавшая в ее голосе, показалась мне забавной. Судя по всему, она относилась к той занудной категории людей, которые считали литературу, где присутствовала пара-тройка трупов, никуда не годной.
— В таком случае что бы ты сама предложила, моя дорогая Эбигейл? — Количество яда в ее голосе убило бы, пожалуй, и стадо слонов. Леди Прунелла вульгарно шлепнула ладонью по стопке распечаток с пьесой, не в силах сдержать гнев.
Но Эбигейл Уинтертон обладала иммунитетом к тону леди Прунеллы. Ее лицо расплылось в самодовольной улыбке.
— Драму, показывающую жизнь людей такой, какова она есть во всей своей непривлекательной действительности в современной английской деревне. Вроде нашей родной Снаппертон-Мамсли, например. И я могу гарантировать, что автор не попросит гонорара, во всяком случае, за эту пьесу.
В комнате наступила гробовая тишина. Я видел, как все до одного уставились на Эбигейл Уинтертон.
— Не соблаговолите ли вы объяснить, что именно вы имели в виду под термином «непривлекательная действительность», мисс Уинтертон? — прозвучал холодный голос Саманты Стивенс.
Эбигейл Уинтертон явно была довольна собой — еще бы, она привлекла столько внимания к своей особе.
— Что ж, извольте, если вам так хочется знать. В данной пьесе внимательный автор всесторонне раскрывает особенности этой самой «непривлекательной действительности». — Она хохотнула. Лучше бы она этого не делала. — В жизни каждого человека много маленьких некрасивых секретов, и никто не хочет, чтобы об этом узнали соседи. — Она замолчала, улыбаясь злобно и удовлетворенно.
— По мне, так звучит ужасно безвкусно и невыносимо банально, — сказала Прунелла, громко фыркнув.
— Возможно, — парировала Эбигейл Уинтертон, — но ведь такова и человеческая жизнь.
— Но почему правление должно одобрить такого рода пьесу? — сквозь зубы сказал Тревор Чейз. — Я лично считаю, что это просто безобразие. Мы даже не знаем, кто такой этот неизвестный автор.
