В этот период, самый тяжелый для младенчески юного пролетарского государства, Коба-Сталин был поставлен во главе заготовок продовольствия на юге России, что, казалось бы, являлось свидетельством исключительного доверия Лениным.
Действительно, с самого начала колоссального труда по построению нового общества, помимо работы в Наркомнаце, Сталин довольно часто взаимодействует с вождем пролетариата и по другим неотложным делам. Исследователь Емельянов, утверждавший, что «Сталин стал поистине рабочей лошадкой» Советского государства, в определенной степени прав.
Помимо непосредственной его работы в наркомате по делам национальностей, Коба не гнушается исполнять множество разнообразнейших поручений. Спустя четыре дня после захвата власти свежеиспеченный нарком «выступает на заседании ВРК с сообщением о положении на фронте». Еще через сутки Кобой, совместно с Лениным, подписывается «Декларация прав народов России», основывающаяся преимущественно на его принципах самоопределения наций. Конкретные действия Сталина по «самоопределению» Финляндии и предоставлению независимости Украине, не могли не внести коррективы в первоначальные большевистские замыслы и попытки остановить распад великой державы.
На заседании 12 декабря 1917 года Центральный Комитет партии предоставляет четверке (Ленину, Троцкому, Сталину, Свердлову) право решать «все экстренные дела» с условием, что в этом будут непременно участвовать другие члены ЦК, в тот момент находящиеся в Смольном. В дебатах с Викжелем Коба участвовал в последнем совещании, на которое явились большевики. На следующее заседание согласительной комиссии они не пошли.
В начале 1918 года, за время кратковременного отпуска Ленина, Коба исполняет обязанности Предсовнаркома.
Вместе с тем, Сталин чрезвычайно не любит многословных и малоконструктивных дискуссий, на которые были столь горазды новоявленные правители России. В подобных случаях, как засвидетельствовал его заместитель по наркомнацу С.С. Пестковский (бывший одно время председателем Военно-революционного комитета по управлению Киргизским краем) Коба, извинившись, попросту исчезал с заседаний.
Он был одним из немногих членов ЦК партии, ответственно воспринявших угрозу возобновления германского наступления. Позиция Сталина отличалась в этом вопросе изрядной реалистичностью. В разгар дебатов Коба, в частности, заявил, что революционного движения на Западе не существует, «нет фактов, а есть только потенция», с которой не следует считаться. Отказ от ленинского предложения, означавшего выигрыш времени, по его мысли, «усилит у нас контрреволюцию». Жаркие дискуссии с интервалами продолжались довольно значительный период времени. Кобе определенно было нелегко смириться с кабальными условиями, но, в конце концов, он согласился с необходимостью подписания договора, признав безвыходность позиции Советов.
