225.
Любовь.
Человек может знать только то, что богом не является.
Знать, что такое Бог, невозможно, потому что именно там начинается сфера бытия.
Ты не можешь познать Бога, но можешь быть, и в этом измерении находится единственное знание.
Но это знание полностью отлично от всего нашего другого знания, потому что в этом знании нет знающего, как нет и познанного, но есть лишь знание.
Вот почему в этом измерении знание и бытие — одно и то же.
Нет даже продукта знания, так как продукт знания мертв и потому является вещью.
Более того, продукт знания всегда относится к прошлому, а Бог никогда ни в прошлом, ни в будущем.
Бог — сейчас, всегда сейчас; и здесь, всегда здесь.
Закрой свои глаза и увидь.
Потом открой свои глаза и увидь.
А потом ни закрывай глаз, ни открывай глаз — и увидь.
226.
Любовь.
Жил однажды человек, одержимый идеей, что те, кто достигли успеха, знают какой-то секрет.
Чтобы раскрыть эту тайну, он посвятил годы изучению и исследованиям древнего искусства каменщиков, философии, астрологии, психологии, искусства торговли, религиозных верований, различных культов, рождавшихся и умиравших.
Все это он изучал долго и кропотливо, но никак не мог прийти к заключению.
Он бился и бился, но все равно решения не было.
А потом, вместо успеха в его поиске секрета успеха пришла смерть — и когда она подошла к нему вплотную, он постиг цель усилий всей своей жизни и наконец передал свой вывод тем, кто был рядом.
Он выразился в двух коротких словах: «Я хочу».
227.
Любовь.
Не верь в размышления, потому что это величайший из предрассудков, но весьма хорошо спрятанный, ведь размышления претендуют на борьбу с предрассудками!
Мышление — это не что иное, как пыль в слепом уме, ведь нельзя размышлять о неизвестном — а об уже известном нет нужды размышлять.
Встречаешься всегда с неизвестным.
Неизвестное повсюду, внутри и снаружи, а мышление всегда в известном и об известном.
Тебе никогда не постичь неизвестное через известное, так что отбрось известное и соприкоснись с неизвестным.
И это я называю медитацией.
228.
Любовь.
Человек продолжает грезить и желать, но по сути остается там, где он есть, и в конце концов лишь прах его грез и желаний остается в его руках — и, конечно, в глазах его — слезы.
У Панчатантры есть красивая история.
Жил в одном городе брамин по имени Сиди, и вот подали ему немного перловой каши, часть он съел, а остальное собрал в горшок.
Горшок он вечером повесил на крючок, расстелил под ним свою лежанку и, пристально глядя на горшок, забылся в глубоком трансе.
